Свет, вспыхнувший во мраке, разогнал тварей ночи, оставив для проживания лишь небольшой пятачок тьмы между домами красных псов и черных котов. Теперь там был заповедник, которым управлял профессор Дунгер, трепетно охранявший от вымирания и вивирушу, и мокрощупа, и прочих животных.

А академией чаросвет, сменив на посту ректоршу, управлял мой отец, и его слепота не мешала принимать мудрые и взвешенные решения. Систему баллов не стали полностью упразднять, но все студенты при поступлении получали одинаковое их количество. Полукровки учились наравне с прочими и с гордостью носили знаки седьмого дома — черную птичку со светом под крыльями.

Птица символизировала зеркальный спутник, повисший аккурат над темной половиной планеты. Ученые развернули бурную дискуссию, длящуюся вот уже три года, по поводу его происхождения. Кто-то считал его естественным объектом, кто-то — и Ларг в их числе — гениальным артефактом. В зеркальной башне, аккумулирующей чаросвет, использовался тот же принцип, что и в его накопителях, но Ларг признавал — технологии седьмого дома ушли далеко вперед. Он восхищался изобретательностью древних ученых, я же считала главным любовь. Когда-то ее предали, и седьмой дом рухнул. Наша с Басом любовь зажгла свет вновь.

Бастиан открыл дверь таверны, и на нас волной хлынули ароматы. Меня слегка замутило, но хозяин заведения уже спешил навстречу.

Лучший столик возле большого окна, откуда открывался вид на реку, букет свежих цветов — раньше такие росли разве что на крышах…

— Здесь все по-другому, — сказала я, с любопытством оглядывая таверну.

Нам принесли и хрустящие крендельки, и кисловатый напиток из тьмошника, и сочное запеченое мясо, и подрумяненые на углях овощи, и...

— Мы столько не съедим! — воскликнула я, когда на столе не осталось пустого места.

Бессмысленное расходование еды до сих пор казалось мне глупым расточительством, несмотря на то, что больше никто не знал голода.

— За себя говори, — усмехнулся Бастиан, придвигая поближе тарелку с бубочками.

— Вам не нравится? Хотите что-нибудь еще? — хозяин таверны был рыжим и молодым, и явно волновался, стараясь нам угодить.

— Спасибо, все замечательно, — заверила я.

Пусть соус к мясу тетя Рут делала по-другому, да и тьмошник поторопились сорвать, но готовили тут с душой. К тому же во всем заведении чувствовался класс, которого, надо признать, в нашей таверне не хватало. Вроде бы мелочи: сверкающие приборы, лаконичный узор на тарелках, повторяющийся на лентах штор, кольца на салфетках, — а все вместе создавало стиль.

— Вкусно, — скупо одобрил Бастиан.

Рыжий просиял улыбкой и отошел к кухне, где ему навстречу вышла молодая женщина. Я так и застыла с крендельком у рта, не веря своим глазам.

Короткая война оставила много шрамов. Дом белых котов был обезглавлен, и наследники растащили его на куски. Глава дома белых псов тихо скончался почти сразу же после битвы, но успел передать правление одному из своих сыновей. Сумеречное сопротивление потеряло многих теней, и я регулярно подносила цветы к могиле, в которой, как полагала, покоился и Шрам — друг, который навсегда останется в моем сердце.

А Найрин считалась без вести пропавшей, но я не скучала по ней и уж точно не ожидала увидеть здесь, в придорожной таверне. Она быстро обняла рыжего и скрылась за дверью, бросив на нас жадный, полный любопытства взгляд. Мелькнула шальная мысль, что на ее месте должна быть я. Мы как будто бы обменялись судьбами: прежде Найрин сидела напротив Баса, а я подавала еду, замирая от волнения перед чаросветами.

— Ты в порядке? — спросил Бас. — Как будто побледнела. Тебе не душно? Может, выйдем на воздух?

Он всегда был внимательным, но в последнее время стал даже слишком заботлив. Сколько я ни говорила, что в моем положении нет ничего особенного, — без толку. Хорошо хоть отдохну в поездке от Монтеги. Тот своей болтовней о будущей принцессе ночи бесил до дрожи.

— Все хорошо, — ответила я, поднимаясь. — Пойду, поблагодарю повара.

— Уверена? — спросил Бас, оборачиваясь. — Мэди, там пахнет!

Но я уже открывала дверь кухни. Это и правда была Найрин. Светлые волосы, скромно забранные под платок, острый носик и кошачий разрез глаз, но что-то как будто иначе. Как минимум — тугой живот, обтянутый клетчатым передником.

— Мэдерли! — она прижала перепачканные мукой руки к груди. — Это такая честь!

Или все же не она? Раньше Найрин не смотрела на меня с восторгом!

— Рина, — представилась она. — Вы не знаете, но когда-то мы встречались.

— Правда? — выдавила я.

— На шахтах, — торопливо пояснила она. — Мы с Троем туда загремели, а потом подняли бунт. Свет вспыхнет во мраке! — Найрин воинственно воздела кулак, и я инстинктивно прикрыла живот руками. — Вы тоже пошли за пополнением? — поняла она, расплываясь в улыбке. — Поздравляю! Как чудесно! И мы с Троем ждем ребеночка. Я уж думала, не выйдет у нас — три года впустую, а потом бах!