Поэтому, когда здоровье Антонова начало ухудшаться, Мария взяла ситуацию в свои руки.

— Мне нужно, чтобы ты сделала кое-что для меня, — сказала она Маше, своей старшей дочери, которая в расцвете юности напоминала саму Марью, когда та вышла замуж за Антонова. — Ты знаешь зелья твоего папы?

— Да, мама, — ответила Маша, как и подобало преданной дочери.

— Нам нужно их продать, — продолжила Мария, вручая Маше список имён и ингредиентов. — Ты можешь сделать это, Маша? Помочь мне? Ты не боишься?

— Я не боюсь, — уверенно заявила Маша, и Мария знала, что это правда. Они с дочерью были одной душой в двух телах, и именно благодаря этому она в конце концов построила свою империю.

Только однажды Мария усомнилась в Маше. Тогда её дочь была ещё юной, склонной к наивным увлечениям. И когда это увлечение обрело форму красивого, золотоволосого, широкоплечего юноши, даже Маша оказалась не в силах устоять. Мария Ивановна видела, что каждый раз, когда в комнату входил Дмитрий Федоров, у ее дочери слабели колени, а её обычно несгибаемая осанка размягчалась в его присутствии.

Антонов, завидовавший старшему сыну своего друга Лазаря, поощрял эту глупую, неуклюжую романтику между Машей и Димой, не видя в ней ничего серьёзного. Он, как и всегда, не замечал того, что было очевидно для Марьи: Маша была её наследницей, ее благословением. Для Антонова же Маша была просто инструментом — удачным способом предложить мир Дмитрию, маленькому красивому и смышленому Диме, да, хоть тот и не был его биологическим сыном, и уж точно был совсем не похож на Машу. Диме, который совсем не заслуживал Машиной заботы.

Мария Ивановна терпеливо ждала смерти мужа, наблюдая, как ее дочь с каждым днем все больше влюбляется в Дмитрия Федорова, в то время как она не может больше ждать.

— Я знаю, что ты сделала, — тихо сказал ей Лазарь Фёдоров на похоронах. — Я знаю, что ты сделала, но не скажу никому. Более того, я уважаю тебя за это. Он был глупцом, — добавил он, незаметно кивнув на гроб. — Глупцом, который был недостоин тебя.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — осторожно ответила Марья, её взгляд скользнул к Маше, которая, конечно, стояла рядом с Димой. Она видела, как его пальцы едва заметно подрагивали в её сторону, словно пытались дотянуться, коснуться воздуха между ними. Диме хватало ума понять, что открыто прикасаться к ней нельзя, но все равно Мария видела, как его пальцы то задевают спину Маши, то слишком долго лежат на ее предплечье. Это были мелочи, да, но Марья знала свою дочь так же хорошо, как чувствовала биение своего пульса. Не всякий мог прикоснуться к Маше. Она была словно роза с шипами, остроугольная, резкая и непокорная. Люди не приближались к ней без её разрешения.

— Я мог бы наладить его бизнес для тебя, — предложил Лазарь.

Марья настороженно посмотрела на него. Она знала, что он мог бы. Личность Лазаря, как Кощея, была тщательно скрыта от всех, кроме неё и её семьи, но его деятельность была не таким уж большим секретом. Она также знала, что смерть его жены при родах младшего сына, Льва, заставила Лазаря ещё более отстраниться от манхэттенских ведьм.

— Мне не нужна твоя помощь, — твердо сказала Марья, наблюдая, как вспыхнули щеки Маши, когда Дима наклонился, чтобы что-то прошептать ей на ухо.

— Конечно, нет, — согласился Лазарь, наградив её одной из своих медленных, мрачных улыбок.

Без Антонова, который всегда выражал своё неодобрение, Марья наконец смогла снять помещение для магазина. Это обошлось дорого, но она привела с собой Машу, и вдвоём им удалось убедить домовладельца снизить арендную плату. Изделия тоже разрабатывались ими совместно — Марья и Маша трудились до поздней ночи, постоянно подталкивая друг друга, чтобы не заснуть.

В течение нескольких месяцев магазин и его таинственная хозяйка имели мизерный успех. Однако чем успешнее становилась аптека Бабы Яги, чем ближе Марья и Маша подходили к тому, чтобы застолбить за собой место на магическом чёрном рынке Нью-Йорка, тем острее Марья чувствовала, что препятствия в виде опасных конкурентов или катастрофических последствий наверняка поджидают их в будущем..

То, что Марии могут навязать замужество против ее воли, стало очевидным однажды вечером, когда Лазарь пригласил её на ужин. Маше только исполнилось девятнадцать, а сама Мария давно перестала считать свои годы. Она приняла приглашение с осторожностью, предполагая, что Лазарь может предложить сделку, связанную с её бизнесом.

Впрочем, как выяснилось, он позвал ее совершенно для других целей.

— Тебе нужен муж, а мне нужна жена, — сказал он тем вечером, звуча скорее как Лазарь Фёдоров, а не Кощей Бессмертный. — Мы могли бы быть полезны друг другу. Как думаешь?

— Я больше не могу иметь детей, — ответила Мария, надеясь, что это его разубедит, но Лазарь лишь пожал плечами.

— У меня трое прекрасных сыновей. Мне не нужно больше, — сказала он.

Марья замерла, обдумывая его слова. Положение было скользким. «Я построила этот бизнес сама, — хотелось ей сказать. — Ты мне не нужен».

— Я подумаю об этом, — сказала она и вернулась домой, где её встретила пустая постель Маши. Она уселась на краю, бездумно уставившись в темноту, и сидела так до тех пор, пока её дочь не вернулась, тихо прокравшись внутрь. Маша застыла, прижав ладонь к сердцу при виде Марии.