Шрифт:
Я сидела, развесив уши.
– А война с кем?
– Никто не знает. Это предсказание такое было, что будет еще одна война и победит, – зловещим шепотом, – женщина с красными ногтями!
– Почему так? – удивилась я.
– А вот так! Предсказательница есть такая. В Болгарии, по-моему, живет, не помню… Что говорит – все правда. Да ты ешь пирог-то. Не нравится, что ли?
– Очень нравится!
– Раньше пироги-то… с чем только не пекли! С хвощем вот!
– Это как?!
– А берут хвощ, только не тот, который зеленый, – тем отравиться можно, – а толстый такой, весной растет… и пекут. Сладко очень!
Так зашел разговор о травах. Моя собеседница засучила рукав и показала длинное красное пятно у локтя.
– Вот! А говорили – рак кожи, рак кожи… Резать хотели. У нас в Марийке бабка одна живет, к ней ходила. Ну, денег, конечно, извела – как положено. А она говорит – укроп! Да, ешь, говорит, укроп, но помаленьку. И водочкой запивать – немного, с наперсточек. И прошло ведь! Врачи, они ничего не понимают.
Словно вспомнив о чем-то важном, женщина сунула руку куда-то под стол, достала маленькую бутылку с жидкостью цвета разбавленного молока, открутила пробку, хлебнула, крякнула и понюхала подгорелую горбушку.
– Немножко можно – это на здоровье только! – назидательно сказала она.
Мне, конечно, хотелось больше узнать про экстрасенсов, травы и предсказания, но темы у рассказчицы выстреливали спонтанно и сменяли друг друга с поразительной скоростью.
Мы еще обсудили новый сериал, борьбу с колорадским жуком, цены на мясо, политическую ситуацию в стране, пользу поясов из собачьей шерсти, церковные праздники, варенье-пятиминутку и молодых бездельников. Ну, ладно, не мы обсудили – это она обсуждала, это она глубокомысленно поднимала палец и прикрывала глаза, это она заговорщицки наклонялась ко мне, пигалице, и поверяла страшные секреты, это она – все знающая и обо всем имеющая свое мнение – имела право осудить и указать.
Я съела все пироги – целых три куска. И даже запросто проглотила огромные фрагменты лука и мелкие рыбьи косточки.
Эпизод 26
Руки
Очередь шла вдоль длинного стола до самого окна, делала поворот, доползала до закрытой двери и продолжалась за ней. То и дело дверь приоткрывалась, и чья-то нетерпеливая голова норовила пролезть раньше времени.
– Закройте дверь с той стороны. Дует. Все успеете.
Легко говорить. Конечно, успеем, куда торопиться-то? Уроки закончены, а следующие только в восемь утра. Всю ночь можно простоять.
В небольшом помещении пахло свежей бумагой, новой краской и каким-то сладким запахом, похожим на микстуру от кашля. В накаленном воздухе плавали пылинки. Висело прогретое светлое сонное марево, обязательно появляющееся во всех без исключения библиотеках в послеобеденный час. Я зевнула и переступила на полшага вперед – где-то далеко впереди счастливец поставил свои подписи на бежевой картонке и сгреб стопку книг. Дверь открылась и закрылась. В библиотеку проникло еще одно существо.
– Пока не заходите. Нечем дышать уже.
Существо – полная девочка с осветленной челкой – повернулось было к двери, но разумно передумало выходить. Кто его знает, когда представится второй шанс. И она сделала то, за что тут же удостоилась наших осуждающих взглядов, – протянула руку, открыла и закрыла дверь. Скрип петель, негромкий хлопок. Нечестно.
До меня осталось три человека. Я уже видела тесное пространство письменного стола, со всех сторон ограниченное стопками учебников, ряды маленьких фанерных ящичков с твердыми картонными карточками и человека, от черепашьей медлительности которого зависело мое возможное опоздание в музыкалку.
Она склонилась так низко, что видны были только круглые плечи и растрепанный кукушок реденьких желтоватых волос. Лицо почти прижалось к столу, под ним шустро шевелились морщинистые руки.
– Маркелов, – представился парнишка.
– Так… так… сейчас. Мар-ке-лов… Седьмой «В»?
– Да.
– По-до-жди. Дюма – долг. Должен был на той неделе.
– Я принесу.
– Принеси-принеси… лето скоро. Английский, физика, химия… Литературы не вижу.
– Я…
– Да, помню, приносил… Русский, алгебра… Вычеркиваю.
– Можно брать?
– Можно… следующий…
Дежурные девочки вручили Маркелову увесистую кипу. Тот охнул и прогнулся. Его место заняла моя одноклассница.
– Тухватуллина Фирая.
– Тух-ва-тул-лина… Долг… Два долга… Когда принесешь?
– Я принесла.
– Так…
Я подошла совсем близко. И теперь видела сбоку опрокинутое в стол лицо – круглое, покрытое сетью морщинок, с мягкими полными щеками. С огромными очками, похожими на два круглых аквариума. За очками не видно было глаз, но глаза, конечно, были – маленькие, красновато-припухшие и сощуренные до невозможности. Наша библиотекарша была почти слепа.