– Да какого лешего? – подняв за шкирку рыжую крошку, богатырь поднёс его поближе к глазам. – Что сегодня с тобой такое?

– Мя-у-у-у… – завыл котёнок, смешно барахтая лапами в воздухе.

– Придём домой, от блох намою. Может, это у тебя от них такая агрессивность, – котёнок только фыркнул и презрительно глянул на хозяина.

– Так, а что Яга говорила про кощееву книгу? – поставил на землю обиженного котёнка Никита.

– Что найти не может, запамятовала, куда спрятала, – Горыныч потихоньку подозвал к себе малыша, поднял на лапе и прижал к груди, нежно поглаживая.

– Эту книгу Василиса у меня забыла в то самое утро, когда пришла сказать, что отправляется в столицу искать украденное зеркало. Уверен, разгадка там. Смотри-ка, а тебя Рыжик не царапает!

– Так я его и мыть не собираюсь. По мне, он и так красавчик.

– Мурк! – ответил котёнок и попытался лизнуть Горыныча в нос.

– Ладно, пошли ко мне, поищем ответы на наши вопросы.

В доме Никиты словно ураган прошёл. Столы, стулья, лавки перевёрнуты, из всех плошек, мешков, сундуков всё вынуто и разбросано, даже глина – и та из корыта вынута да перемята.

– Кажется, кто-то в гостях уже побывал… – опустил на пол котёнка Горыныч.

– И я даже знаю, что искали. Книгу кощееву! Вот только нашли или нет? – почесал в затылке Никита. – Ты уж извини, Горыныч, но мне прибраться надобно.

– Так я помогу. А ты мне заодно про книжку эту расчудесную расскажешь. Чего это она всем понадобилась и откуда взялась?

– Да книжку эту Яге Кощей подарил, когда она его от радикулита вылечила да иглу на бессмертие заговорила. Только вот книжка с норовом оказалась, кусалась да завывала, как выпь болотная. Яга Ваську попугать хотела, а книжка возьми и признай девку. Бабка даже и не поняла, как так получилось, ну а Василиса с тех пор не расставалась с ней ни на минуту. Только и слышно было: книжка то, книжка сё, спала с ней. Под подушку положит, руками подушку обнимет и сопит. Мне Яга рассказывала, что попыталась как-то ночью вытащить, посмотреть, так книжка её за палец цапнула! Странно, что Васька её у меня забыла, а после и вовсе не вспомнила.

Пока Горыныч с Никитой порядок в доме наводили да разбитые плошки собирали, котёнок носился между ними. То одного за штанину в сторону потянет, то другого куснёт, наконец, забрался на стол да как мявкнет!

– Да что с тобой, блохи? – потянул руку к рыжику богатырь, за что получил лапой по пальцам.

Котёнок же, активно кивая головой, подбежал к краю стола и явно звал пойти за собой.

– Так, и куда? – упёр руки в бока Никита.

– Мурк… – ответил котёнок и, соскочив со стола, побежал в сторону сеней. Там в уголочке под лавкой лежала дохлая мышка.

– Ну, мышка. Поймал, молодец! – развернулся уже было Никита уходить, как котёнок преградил ему путь и зашипел, требуя посмотреть на улов поближе.

Вздохнул богатырь, наклонился к мышке – глядь, а из-под половицы слабый свет пробивается, так и не увидишь, если не приглядываться. Приподнял за краешек доску, а там книга лежит, зубами клацает.

– И как её достать? – почесал засвербившую шишку Никита.

– Может, ухватом подцепить? – предложил Горыныч. – Ты как хочешь, Никитушка, а я к ней лапы не потяну. И ты не тяни! Видал, зубы какие? А вдруг она богатырями питается?

– Да кто знает, может, и драконами тоже. Что там Василиса говорила, ну, про ласку?

– То, что доброе слово и кошке приятно?

– А если погладить, то и дракона приручить можно.

– Только, Никита, ты сам её гладь, а я тут на лавочке постою, прикрою тебя. Если книжка на тебя бросится, я сверху на неё прыгну и затопчу.

Котёнок, который всё это время крутился между сапогами богатыря, покачал головой, приложив лапу ко лбу, вздохнул и прыгнул в раскрытую щель. Книжка от неожиданности клацнула зубами, когда почувствовала, как на обложку приземлились рыжие лапы, Горыныч схватился за сердце и с криком «спасай!» вытащил и книгу, и вцепившегося в неё котёнка наверх.

Книга не сопротивлялась и не клацала зубами, котёнок нежно урчал, обнимая книжку за корешок, Горыныч осторожно положил её на стол и потребовал чай с мятой и мёдом для успокоения нервов. Пока Никита разводил огонь да ставил чайник, рыжик тёрся о книжку, а та, высунув от удовольствия язык-закладку, издавала звуки, похожие на всхлипы болотницы, что, видимо, выражало крайнее удовольствие.

– Никит, а ты где котёнка, говоришь, раздобыл? – глядя, как ластится рыжий, прихлёбывал из блюдечка горячий чай Горыныч.

– Да нигде не брал, он сам пришёл, – откусил от баранки богатырь, – я проснулся, а он у меня на подушке лежит, грязный весь, в глине перемазанный. Я его намыл, накормил и себе оставил.

– Кого-то он мне напоминает: рыжий и с характером. Ему бы скалку в руки – и вылитая Василиса!

Рыжий тем временем, о чём-то помурлыкав с книгой, спрыгнул с обложки, и та с тихим звоном раскрылась. Сами по себе перелистнулись страницы, открыв друзьям одно из пророчеств:

«Если в ночь цветения папоротника отразить его огонь вместе со своим отражением в зеркальце заветном, то вся сила цветка перейдёт к смельчаку, и не будет никого по силе равного. Познает герой все языки зверей и птиц, повелевать будет ветром могучим, луной и солнцем, а само время сможет оборотить вспять. И никто не посмеет против него встать, глаз поднять, ибо будет он хозяин всему живому и мёртвому».