Несмотря на растущую опасность, Одзаки не стал осторожнее. Когда 27 июля Каваи направлялся домой к Одзаки, часть пути за ним следили полицейские, но ему удалось от них оторваться. Одзаки он дома не застал, однако удивился, встретив здесь старого товарища по партии Рицу Ито, которого жена Одзаки угощала чаем. В 1930-е годы Ито отсидел два года в тюрьме за связи с Коммунистическим союзом молодежи, в 1939 году был снова арестован и, что любопытно, освободившись в августе 1940 года, занял свою прежнюю должность заместителя Одзаки в отделе расследований Южно-Маньчжурской железной дороги. Каваи недоумевал: не мог ли Ито быть освобожден, взяв на себя обязательство осведомлять полицию о делах Одзаки?[30]

В тревожной обстановке середины июля становилось все очевиднее, что японская армия готовится к массовой мобилизации. По всей Японии спешно сооружались новые лагеря для военной подготовки, докладывал Мияги, несмотря на все большие страхи, до сих пор неуклонно исполнявший долг перед резидентурой. Были напечатаны тысячи призывных повесток, одну из которых получил и помогавший когда-то Мияги Есинобу Одаи, прослышавший в своем мобилизационном пункте, что его отряд отбывает в Маньчжурию. Зорге больше всего интересовало, куда будут направлены мобилизованные – в Сибирь или в Юго-Восточную Азию.

И тут как раз в качестве источника разведданных оказалась весьма полезна тщательная бухгалтерия Южно-Маньчжурской железной дороги. Каждое передвижение войск, вооружений и боеприпасов по Японии и Китаю можно было отследить в мельчайших подробностях по педантичным почасовым графикам Mantetsu, которые обновлялись каждую ночь командой технических специалистов, вооруженных логарифмическими линейками. Более того, данные о местах отправления-назначения и компоновке каждого состава – количестве пассажирских, закрытых и открытых грузовых вагонов, вагонов для перевозки скота – давали полную, хотя и закодированную, картину подготовки Японии к наземным военным действиям.

Трудность состояла в том, что даже при наличии этой информации для внутреннего пользования Одзаки не мог прийти ни к какому окончательному выводу. По оценкам его коллег в Mantetsu, на север должны были отправиться 250000 военных, а на юг – 350000. Беспокойство вызывала мобилизация компанией команды из 3000 опытных железнодорожных рабочих, имевших в распоряжении специальные краны для поднятия подвижного состава и изменения ширины колеи. У такого оборудования могла быть только одна сфера применения: с его помощью японские вагоны предполагалось приспособить к использованию на Транссибирской магистрали. Новый путь прокладывался также и для обеспечения новых разъездных путей локомотивов у советского пограничного пункта Ушумун, который, очевидно, и был вероятной целью потенциального вторжения. Одзаки беспокоило также совещание исследовательского общества “Сёва”, где руководитель отдела по военным вопросам министерства армии открыто заявил, что, “если Россия окажется повержена в войне с Германией… Японии, разумеется, следует направить свои войска в Сибирь. Было бы глупо не съесть предложенное вам блюдо”[31].

Мияги попытался помочь разрешить эту головоломку наилучшим из известных ему способов – путем сбора мелких, на первый взгляд незначительных деталей. Используя свой дар балагура, Мияги без устали разъезжал по провинциям и общался с солдатами в чайных и барах. Прямые вопросы о местах их назначения могли привести к его задержанию, поэтому он просто болтал о качестве снаряжения, полученного новобранцами. До чего же теплые новые армейские шинели! Ну не чудо ли, что на случай летней жары есть тропическая форма из хлопка. И так далее. Сведя воедино рассказы новобранцев об их новом оснащении, Мияги смог выдвинуть обоснованное предположение о месте назначения каждого отряда. Он делал вывод, что тревожно значительное количество военных утеплялись, готовясь к зимней войне в Сибири.

Двадцать восьмого июля японские войска, с прошлого года занимавшие территории Индокитая, были переброшены в Сайгон и оккупировали город без единого выстрела по соглашению с марионеточным режимом Виши. В Индокитае были превосходные порты, богатый урожай риса и рабочей силы для японской империи. Первая созревшая хурма и правда досталась Японии, не потребовав почти никаких усилий.

Эта легкая победа во многом предопределила течение войны. В ответ на вторжение на французские территории Индокитая США немедленно наложили на Японию нефтяное эмбарго. В один момент Япония оказалась лишена 80 % поставок топлива. Вашингтон также заморозил все банковские активы Японии; его примеру вскоре последовали Великобритания, Австралия и Нидерланды, которые вместе контролировали всю банковскую инфраструктуру Азии. Не имея возможности пополнить жизненно важные запасы нефти и стали, Япония оказалась перед выбором: либо урезать свои планы по созданию паназиатской империи, либо захватить нефтяные месторождения в Голландской Ост-Индии, чтобы восполнить утрату нефти из Техаса и Пенсильвании. Именно американское нефтяное эмбарго, как никакое иное событие 1941 года, подтолкнуло Японию к столкновению с ее азиатскими соседями и с самой Америкой.

Хотя Берлин и настаивал, чтобы Франция не оказывала сопротивления Японии в Индокитае, падение Сайгона обрушило надежды Германии убедить Японию принять участие в наступлении на Россию. На юг перебрасывались японские войска и корабли как раз тогда, когда Берлину они были нужны на противоположном направлении. Генштаб Германии также начал осознавать, насколько недооценивал потенциал Красной армии. 16 июля в результате ожесточенных боев немцы наконец захватили Смоленск, но им не удалось помешать советской армии отступить на восток к линии обороны Москвы. Открытие второго фронта против советского Дальнего Востока становилось для Берлина, таким образом, первоочередной задачей, если он хотел одержать быструю победу над СССР.

Риббентроп засыпал Отта срочными телеграммами с требованием, чтобы он ускорил наступление Японии на советский Дальний Восток – неотвратимое, как беспечно заявляли и Шолль и посол. Чтобы помочь японцам принять решение, Кречмер и его помощники вернулись за песочный стол, который Веннекер использовал при планировании наступления на Сингапур, на этот раз для разработки тактик десантной операции в портах СССР – Владивостоке и Хабаровске. Для Отта единственными безусловно хорошими новостями с российского фронта было то, что наступающие войска вермахта захватили в плен советских солдат, призванных из дальневосточных гарнизонов. Это означало, что Сталин уже начал ослаблять оборону Сибири, чтобы спасать Москву.