Боже, надеюсь мне эта лотерея не выпадет. У меня за сегодняшний день просто кончились силы. И эмоциональная стабильность. Представляю, как малышка расстроится, что мама про нее забыла и ей придется идти к нам домой. Да у меня же просто не хватит стойкости, чтобы ее утешить. Мы просто сядем и будем вдвоем с ней рыдать. А я не могу так рисковать психикой Тёмы, он же места себе не находит всегда, когда я расстроена.

— Смотри, я забыла телефон в группе, — предпринимаю еще одну попытку найти оправдание этой сучьей мамаше. Они новенькие в нашем саду, поэтому я не имела счастья встречаться с этой мадам лично. Но наслышана о ней достаточно, чтобы прийти к неутешительным выводам. — Скорее всего твоя мама уже звонила мне, чтобы успокоить тебя и сказать через сколько она придет за тобой. Но даже если нет, то сейчас Тёма принесет мне телефон, мы попросим номер мамочки у твоей воспитательницы и позвоним. Хорошо? — глажу хрупкое плечико. — Она как только услышит, что уже можно забирать малышей, так сразу быстренько прибежит, да?

Аленка кивает с надеждой. И по ее личику начинает расползаться нерешительная улыбка.

— Ну вот видишь, — улыбаюсь подбадривающе. — Мамочка видимо просто не знает, что тебя уже можно забирать, потому и не идет. А мы сейчас ей скажем и она примчится за своей принцессой, — щекочу малышку, чтобы наконец поднять ей, да и себе тоже настроение.

Она хохочет и мне наконец становится легче на душе. Признаться, проблемы этой девчушки заняли меня настолько, что я совсем забыла о собственных страданиях.

Черт с ними, с этими мужиками бессовестными. Что случилось, то случилось! Что ж теперь всю жизнь страдать буду? Главное я цела и невредима для своего сыночка. Нам и вдвоем нескучно живется. Так что прорвемся!

Прекращаю щекотать малышку и она с обожанием заглядывает мне в глаза:

— Вы очень хорошая, — она вдруг кладет свои ладошки на мое лицо, прямо как до этого делал Тёма и чмокает меня в нос, так же как он: — А если мама не придет, можно я с вами пойду?

Она спрашивает это с такой надеждой, будто боится, что я могу бросить ее здесь одну.

— Конечно, милая, — заверяю я маленькую глупышку. — Мы с Темой ни за что тебя не оставим. Если мамочка не сможет прийти, то ты пойдешь к нам в гости. Мы живем тут недалеко совсем.

Она улыбается и я замечаю на ее щечках точно такие же ямочки, как у моего сына. И от того сердце за нее болит еще сильнее.

Это же какой тварью надо быть, чтобы вот так расстраивать милого ангела.

Почему сукам достаются такие вот Аленушки. А те, кто любят и ждут своих деток порой их теряют…

Сглатываю болезненный ком, пытаясь отмахнуться от слишком острых мыслей, что перебивают собой даже боль всех в мире измен.

Я должна быть благодарна за сына. И не жадничать.

Прошлое пусть остается в прошлом.

Тёма приносит мой телефон и я обнаруживаю под сотню пропущенных. Это ж надо!

Основная масса от Паши. Пролистываю не задумываясь: мне сейчас надо решать вопросы посерьезней, да и в принципе с этим козлом говорить нам не о чем.

Боже! Тут и заведующая и воспитателей сразу несколько пытались дозвониться. Ну как я могла совсем забыть про телефон, а?! Вот растяпа!

На всякий случай в первую очередь перезваниваю заведующей, мало ли.

— Да, Валентина Васильевна! — стараюсь звучать бодро, чтобы не вызывать лишних вопросов.

— Ивахина! Что б тебя! — ворчит она в трубку. — Где тебя черти носят? Никто дозвониться до тебя не может.

— Да я телефон в группе забыла. А мы тут гуляем с малышами, — оправдываюсь я.

— Гулять это хорошо. Но ты там до утра сидеть собралась?

— Да у меня тут одна Аленка осталась, — улыбаюсь детям и отхожу в сторонку, переходя почти на шепот. — Та, у которой мама легендарная. Вот никак не дождемся. Хотела у Ирины Николаевны номер мамаши попросить, кинулась, а телефона с собой нет.

— Ну хорошо, что хоть кинулась, — продолжает ворчать начальница. — А-то мы бы вас утром в беседке на лавочке всех троих будили. Мне Ирина Николаевна звонила уже, — вздыхает и я понимаю, что хороших новостей мне можно не ждать. — Сказала, что у этой мамаши телефон выключен, она весь вечер, то ей, то тебе попеременно дозвониться пыталась. Вот хоть тебя нашли. В общем… не жди…

Бросаю отчаянный взгляд на малышку в беседке:

— Да вы серьезно? — шепчу с надломом. — Мне ее домой забирать?

— А что делать, Надюш? Работа у нас такая, — сочувственно отзывается заведующая. — Но ты не волнуйся, одну ночь поспит, а завтра маманя заявится, как пить дать. Она обычно больше суток не загуливает. Так что это не надолго. А я тебе в этом месяце премию выпишу, за дискомфорт, м?

— Да не надо мне премию вашу, — отмахиваюсь. — Я ж не про дискомфорт вовсе, — не отрываю взгляда от Аленки, пока Тёма всячески пытается ее растормошить: — Она ведь так расстроится. Маленькая… — прижимаю руку к груди, потому что болит. — Она и без того вся поникшая, а тут я должна сказать, что мама не придет… А я ведь пообещала ей.