— В Аннаме было так плохо? — поинтересовалась я.

— Ну… было даже хорошо, по крайней мере первые несколько лет, пока мы не лезли в их политику. Мы совершали набеги, получали награды, участвовали в нескольких боях. Наслаждались стабильностью. Даже научились любить кое-что из их блюд, ха! Потом старый император умер, и все пошло прахом… — Она глубоко вздохнула.

Цапли улетали в глубь суши на ночь, летучие мыши порхали вокруг палубных фонарей, ловя жуков.

— Тебе нравится такая жизнь. — заметила я.

— Нравится?

— Столько лег в море, повидала мир. плыви, куда хочешь, бери, что хочешь. Тебе наверняка нравится

Жена Чхата схватила на лету какое-то крупное насекомое и понаблюдала, как оно барахтается между пальцами, а потом отпустила.

— При чем тут «нравится»? Это просто жизнь.

Мы с другими девочками на цветочных лодках часто говорили друг другу такие же слова. У нас не было выбора, и принятие казалось наименее болезненным. Мол, такова судьба, как будто невидимые боги диктуют нам правила. Однако я не верила в судьбу. Она порой могла измениться неожиданно, как изменилась моя, но не по воле богов, а в результате человеческих действий. Нет, я уже не верила, что нужно покорно принимать свой удел.

Я поболтала ногами в воздухе.

— Ты сказала, что ты старшая жена.

— Когда это я успела?

— Прямо перед тем, как объявить себя моей временной свекровью.

Она пожала плечами.

— Ну, мой муженек — не лебедь-однолюб.

— А где остальные его жены?

Ее вид явно говорил, что это не моего ума дело.

— Да хоть на дне морском, мне-то что. Официально он женат только на мне.

— Сколько их?

— Ай-я! Думаешь, я считаю? — Она подождала, пока мимо нас проплывет сампан, оставив за собой темную полосу в ряби лунного света.

— Я их здесь не вижу.

— Я тоже. — Она повернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди. — Хорошо, хочешь знать? Последняя умерла несколько лет назад при родах. Первая тоже, or 01 равленнон пищи или чего-то такого — не-не, я тут ни при чем! А третью Чхат застукал в постели с матросом.

— И что?

— Лучше тебе не знать.

Я и правда боялась узнать, но заверила, что это не так.

— Привязали обоим камни к ногам и — бултых! — Она отвела взгляд.

Мимо медленно проползла рыбацкая джонка; слабый фонарь освещал мальчика и его собаку на куче сетей. Мальчик помахал нам. Я помахала в ответ.

Из каюты доносились мужские голоса: судя по звукам, веселье было в разгаре. Моя невестка кивнула в ту сторону.

— Иногда я понимаю, что его лучшие годы позади. Я просто хочу, чтобы он снова не попался на россказни Чхата и не рванул за ним, как дурак. Ты же слышала, как By кичится своим важным титулом — адмирал или что-то в этом роде. Чхат ничем не лучше: любит пышность, обожает длинные причудливые титулы; так женщина вплетает бусины в прическу. Я ему много раз говорила: если он продает себя за деньги и знаки почета, то ничем не отличается от шлюх, раздвигающих… Ой! Убей меня! Просто убей! — Она принялась бить себя по щекам. — Язык мой — враг мой!

— У нас тоже были витиеватые титулы и прозвища, — призналась я с легкой улыбкой.

Жена Чхата моргнула, все еще смущаясь.

— На последней цветочной лодке мне велели называть себя Драгоценной Шпилькой.

Моя собеседница закусила губу. Я видела, что ее распирает от смеха.

— Впрочем, это лучше прозвища, которое мне дали поначалу на предыдущей лодке. Готова услышать? Пурпурная Кукушка!

Ее смех взорвался мне в лицо, пока я вспоминала другие прозвища за эти годы: Черный Нефрит. Смеющийся Цветок Сливы и мое любимое — Ароматный Персик.

— Ой, я тоже хочу псевдоним для цветочной лодки. Придумай и мне, а?

— Ну, не знаю. Если я выберу тебе имя девушки легкого поведения, это значит, что ты работаешь на меня, и тогда тебе придется…

— Он и так часто называет меня шлюхой.

Теперь уже я не могла перестать смеяться, даже головой ударилась о лебедку.

— М-м-м, дай подумать… такая молодая и хорошенькая… о, еще и новенькая, так что наверняка девственница. Ты будешь Милой Тучкой [46] .

— Мне нравится Пурпурная Кукушка. Имя ведь не занято, да? Кукушка! Кукушка!

— Отлично. Добро пожаловать на борт, Пурпурная Кукушка.

— Спасибо, Драгоценная Шпилька.

Я покачала головой:

— Новая лодка, новое имя, новая плева. Лучше я буду Милой Тучкой. А теперь ложись и приступай к работе!

Мы рухнули на ненадежные доски, выкрикивая имена Друг дружки и отгоняя насекомых, как будто они тоже являлись частью шутки. Наконец легким стало не хватать воздуха, и я больше не могла смеяться. И тут женщина, которая прежде так пугала меня, потянулась к моей руке.