Тоже не до конца понимает, как обращаться к свалившейся на голову сестре. Или хоть к незнакомой кузине. Да еще и вооруженной.

Леон бы вообще уже удрал. За помощью. Или просто спасаясь.

— И папа тоже не знает. Ирия, Роджер… изменился… Он…

— Серж, не нужно.

Да когда этот Ревинтер научился говорить так? А заодно еще и выдержке. Прежний подлый слизняк уже валялся бы в ногах. Или… Ирия ошибалась изначально? И слабак и последний подлец на сей раз не означает труса? Так ведь тоже бывает.

— Обо мне жалеть некому, а Ирия Таррент имеет право на месть. Я обесчестил ее сестру Эйду, ты забыл? И твою. Почти у Ирии на глазах.

— Роджер, прекрати!.. — Слушать такое нравиться не может. Если не считаешь подлость нормой, конечно.

— Обесчестили вы только себя, — презрительно бросила Ирия. — По отношению к Эйде выбирайте другие выражения. Но если ты побывал в этом милом местечке, — она махнула свободной рукой на глухие стены гнилого монастыря, — то уже знаешь о девочке, правда? Твою дочь, подонок, полтора года продержали в этой Бездне. Эйду дважды запирали в монастырь. Хорошо хоть не в этот, но и там — тоже далеко не мед. И во второй раз мне не удалось ее оттуда достать. Зато это сделал твой подлый папаша. Увез мою сестру к змею на рога — и неизвестно куда дел потом! Будьте вы прокляты — и ты, и он!

— Ирия, сюда идут. Не монашки! — пробормотал Серж. Уже совсем в панике. Будто прежде был спокоен.

Как в детской драке. «Взрослые идут!»

Отвлекает внимание? Так глупо?

Нет. Нет.

Вот они — взрослые. Явились. Нарисовались — три Клода не сотрут. И пять Алиэ Готта.

Очередной вооруженной толпой. Крепкой и даже в кирасах. Серебристо-синей. В цветах льдов Ормхейма.

Если в этот монастырь ворвалась Ирия, то уж вооруженные солдаты — тем более запросто. Забыла прошлое? У предательницы Амалии много наследниц. А эти даже ничего не обещали. Ни помощи, ни дружбы. И звонкого золота с Таррентов не брали.

А настежь открытые ворота спасают монастырь от грабежа тех, кому вовремя не открыли.

Оглушительный грохот.

Погибающее ржание. Конская фигура медленно валится набок — на смятое сено тенмарской конюшни. Вихрь…

Только Ральф Тенмар больше не придет.

Человеческий вскрик — не столько боли, сколько изумления. Негромкий, ошеломленный. Переходящий в уже болезненный стон.

Серж оседает — на серые плиты двора, где столько месяцев жила Мирабелла. В летнюю, душную пыль. В радостный вой голодной гнили, вытягивающей жизнь…

Откуда внезапная духота — было же свежо?

Брат ошалело зажимает рану в плече.

Быстро промокает светлая рубаха.

Как много крови впитал когда-то потертый ковер в папином кабинете…

Пистолеты остались в седельных сумках. Все. Проклятая честность.

— Стоять, где стояли. Или лежать. Отойти друг от друга. Не вставать с колен.

И не засмеяться-то. Над самой собой.

Предводитель — росл и белокур. Таких Ирия уже встречала. В страже Зимнего Дворца. Но те были… побезопаснее. И даже улыбались, а не злобно скалились. Предвкушая… лучше не представлять, что.

Армия Лойварэ? Эрику ведь здесь делать нечего. Констанс просто не мог успеть настолько.

Тогда что за цвета мундиров?

— Не стреляйте! — голос даже в панике — достаточно низкий. Наверное. Не хватало, чтобы опознали девчонку сейчас! Даже прежде, чем сдаст Ревинтер. А он не замедлит — не сомневайся. — Стойте. Мы — не преступники.

Только устроили драку в монастыре. Но ведь не Серж же.

— Он вообще ни при чём. Он пытался нас разнять.

Да и дуэли сами по себе — не под запретом. А Серж вообще безоружен. Тянет разве что на секунданта. Почему стреляли не в Ирию?

— Значит, умрете не преступниками, — усмехается новый враг. В пару десятков белоснежных клыков и две ломаные щербины. — Если не сдадитесь. Бросайте оружие. Сейчас же. Особенно ты. Или он умрет.

Серж. Брат… Сын дяди Ива.

— Мне нечего бросать, — как можно миролюбивее заявил Ревинтер. Прямо с колен — как приказали. — Меня, как видите, уже разоружили.

Новая смерть уже наведена на Сержа. Вот-вот пустит смертоносный горячий свинец.

Дядя Ив не переживет. А Ирия у него в долгу. За Ирэн. И за попытки узнать об Эйде — хоть сколько безуспешные. Другие не сделали и этого.

Это какой-то бред! Констанс направлялся к Эрику, как к последней надежде. А Ирия всерьез собралась умереть от рук его людей? Да еще и вместе с Сержем?

Шпага о серые камни даже почти не звякнула. Наверное, от обиды. Надо было сломать о колено?

Нет. Нельзя их злить, рискуя жизнью брата. Невиновного.