– Истинно мужское занятие.

Элли стояла в дверном проеме, прислонившись плечом к деревянному косяку. Бесформенная выцветшая темно-синяя одежда делала ее похожей больше на ребенка, чем на взрослую женщину.

Внутри у него что-то шевельнулось, и появилось желание защитить ее. Такую маленькую и ранимую. Слишком юную, чтобы быть матерью четверых детей.

– Всегда стараюсь поступать как мужчина, Элли. Хочу тебе помочь, ведь ты собиралась готовиться к занятиям, - отозвался Митч и занялся укладыванием тарелок в машину.

– Боюсь, мы останемся без посуды, если...

– Знаю, знаю, мама всегда говорила, что посуду сначала надо споласкивать.

– Ничего не получится.

– Все получится, я умею делать это.

– Машина не работает, она сломана.
– Элли ехидно улыбнулась.
– Тебе придется мыть руками.

Митч тяжело вздохнул и стал искать мыло в шкафчике.

– Оно перед тобой на стойке.

Не успел он подняться, как Элли пересекла кухню, подошла к раковине и встала рядом, почти касаясь его плеча. Он вспомнил ее прикосновение в холле. Неужели это было только вчера?

Митч замер на месте. Он боялся выпрямиться, чтобы не коснуться подбородком ее волос. Боялся, потому что знал: если она поднимет лицо, он ее поцелует.

– Почему бы тебе не посмотреть с отцом телевизор?
– сказала Элли.
– Я отлично справлюсь.

– А почему бы тебе не пойти готовиться к экзаменам? Я тоже умею мыть посуду.
– Он осторожно выпрямился, увернувшись от нее. Она как-то странно на него посмотрела и улыбнулась.

– Не думала, что ты такой талантливый.

– А еще я умею чинить посудомоечные машины.

Черт возьми, он вел себя как ребенок, выслуживающийся перед учителем, чтобы получить одобрение.

Не глядя на него, она включила воду и добавила в нее несколько капель зеленого моющего средства.

Он отметил про себя, что Элли избегает его взгляда. Должно быть, чувствует опасность.

– Хорошо, примем компромиссное решение. Посуду помоем вместе, потом ты будешь заниматься, а я починю посудомоечную машину.

Элли достала полотенце и протянула Митчу.

– Отлично. Я буду мыть, а ты вытирать. Но сначала принеси тарелки.

– Конечно.

Он собрал тарелки со стола и встал рядом, с полотенцем в руках. Он подошел так близко, что улавливал аромат ее чистых шелковистых волос. Как завороженный, Митч не мог оторвать от нее глаз. Но это длилось лишь мгновение.

Элли сделала шаг в сторону.

– У тебя неплохо получается. Для мужчины. Нам с сестрой приходилось этим заниматься в детстве.

Он чуть не выронил кастрюлю, но виду не подал. Потом взял мокрую тарелку из ее рук.

– У вас не было посудомоечной машины? Где вы жили?

Элли посмотрела на него так, словно этот вопрос ее развеселил.

– Не в лесной глуши, если тебя это интересует. Мы жили здесь.., в Кирк-Нолле. У нас был фруктовый сад, и посудомоечная машина, и водопровод, - сказала она и протянула ему еще тарелку.

Фруктовый сад. Значит, Элли выросла в доме, построенном по индивидуальному проекту на большом участке земли. Значит, у семьи были деньги. Тогда почему она оказалась здесь?

– Мама никогда не мыла посуду из серебра и китайского фарфора в машине. Почти все дела по дому мы выполняли сами. И посуду мыли и вытирали все вместе.

– А чем занимался ваш отец?

– Он биржевой маклер. А мама - библиотекарь. После того как мы с сестрой покинули дом, они переехали в Нью-Йорк, где папа хотел попытать счастья на Уолл-стрит.

Итак, Элли выросла в обеспеченной семье. С матерью и отцом, которые были с детьми, пока те не выросли. Митч не знал такой семьи, а Элли другой себе и не представляла. Вот еще одна причина, чтобы убежать за тысячу миль отсюда.

Он поставил тарелки в буфет и повернулся к Элли.

– Ты часто видишься со своими? Она ответила не сразу. Тщательно вымыла тарелку, поставила ее в сушку.

– Я не видела их одиннадцать лет.

– Одиннадцать лет?
– Он решил, что не расслышал.

– Да.

По тому, как она это сказала, Митч понял, что ей тяжело.

– Почему?

Она отвела глаза в сторону.

Митч подошел к ней, нежно приподнял ее за подбородок и посмотрел в глаза. Они были очень синие и.., печальные. По щеке катилась слезинка. Митч остро ощутил ее боль.

– Элли, прости, я не хотел...

Подушечками больших пальцев он погладил ее нежную кожу и почувствовал, как Элли напряглась.