— Вы можете поехать одна. Правила этого не запрещают. Я уточню у руководства, но, думаю, проблем не будет. Только определитесь побыстрее. Вы помните, что документы нужно отправить уже послезавтра?

Я уверяю, что помню, обещаю определиться в ближайшее время и отключаюсь. Разумный вариант, логичный. Но не мой. Я благодарна Жене, что она исходила из озвученных мной условий, а не полезла с предложениями, тоже вполне логичными, взять сына (кто бы мог подумать, что ему вдруг стало неловко путешествовать с мамой) или мужчину, который позволяет себе отвечать на входящие вызовы на мой телефон.

Жаль, но ехать одной — это действительно не мой вариант. Тогда с кем?

Перебираю в уме всех ближних и дальних знакомых, потом для верности подключаю свою записную книжку. Вызываю в памяти образ каждого. Держу в голове вопрос «С кем бы я пошла в разведку?» По мне, что в разведку, что в Средиземноморскую кругосветку. Ноль целых ноль десятых кандидатов. Я человек довольно брезгливый, не знаю, как это правильнее назвать. Мне некомфортно в близком контакте с неродными людьми. Представляю, как буду делить с кем-то каюту, и тошно становится. Пользоваться одним санузлом — бр-р-р! Каждую ночь слышать чье-то сопение, или, хуже того, храп! А если окажется, что человек чавкает во время еды? Ведь мы будем постоянно рядом 24 часа в сутки. 24 на 8. А главное, кому я смогу довериться, как проводнику? Далеко не каждому.

За всю мою жизнь эту роль играли только Дан, Лада, Вера и пару раз мой собственный сын.

То, что испытываю, оказавшись одна в незнакомом месте, похоже по описанию на паническую атаку: все разумные мысли покидают голову, тело костенеет, холодеет, ужас сковывает, хочется закрыть глаза, втянуть голову в плечи, стать маленькой.

Помню, как впервые это испытала. Я была старшеклассницей, и ехала на олимпиаду в другую школу в районе города, который я почти не знала. Едва я сошла с автобуса и прошла несколько десятков метров, тело словно парализовало. Я поняла, что, хотя и изучала, маршрут по карте города, потеряла ориентацию, не знаю куда идти, а спросить не было сил. Присела на корточки, накрыла голову руками и сидела так несколько минут. Наконец прохожие стали узнавать, в чем дело. Я с трудом объяснила, что мне нужна автобусная остановка, меня проводили, и я покинула злополучный район. Учительница отругала меня за то, что не явилась, «не защитила честь школы», а мне впервые было все равно.

Подобные случаи происходили и позже, во взрослом возрасте. Заодно я узнала, что впасть в панику я могу и в сопровождении человека, которому не слишком доверяю. Однажды поехала за грибами с одной воспитательницей, тогда я работала в детском саду. Приятельница убеждала, что хорошо знает лес, но едва мы удалились от опушки, мне стало нехорошо. Признаваться в своих странностях было стыдно, и я объявила, что резко заболел живот, и дальше я не пойду, развернулась и ушла к дороге.

Мой самый страшный сон, который время от времени повторяется с небольшими вариациями выглядит так. Я оказываюсь в чужой стране, где все говорят на непонятном языке. Мне жизненно необходимо найти какую-то цель, объект, там будет спокойно, безопасно. Но я не ориентируюсь, не знаю, куда мне идти. При попытке спросить у прохожих, изо рта вырывается только хрип. Окружающие сторонятся меня, я сажусь на землю и плачу, а волны ужаса накатывают на меня снова и снова.*

До конца рабочего дня я кручу в голове вопрос «С кем?». И сколько не начинаю цепочку рассуждений с начала, прихожу к одному и тому же решению. Неприятному для меня решению. Дан.

Он — мой единственный шанс отправиться в круиз.

Несмотря ни на что, я чувствую себя рядом с ним более-менее комфортно. Он не противен мне на физическом уровне, на местности ориентируется хорошо, не знает языка, но при необходимости изъяснится и жестами. Доверяю ли я ему? Больше, чем многим другим. Не бросит ли меня по небрежности или от злости? Нужно жестко обговорить условия и постараться вести себя корректно, не провоцировать. По всему выходит, что он единственный кандидат в спутники, который еще не сошел с дистанции. Нужно смотреть правде в глаза, как бы мне ни было это неприятно.

Пытаюсь смириться с неудобным решением. Лучше так, чем совсем никак. Пытаюсь подобрать в голове фразы, от которых не передернет. Чтобы прозвучало вежливо, но не заискивающе. Позвать так, чтобы не догадался, что он мой последний шанс.

Дома никак не могу собраться с духом, перебороть себя, тяну с разговором. Хожу по квартире, бесцельно перекладываю вещи.

Дан внимательно следит за моими перемещениями. Ему, без сомнения, любопытно, как продвигаются мои дела с получением приза, кого я беру в попутчики, и он первый открывает рот.

— Пакуешь чемодан? — бросает он мне с презрительной ухмылкой.

Отступать дальше некуда. Была не была.

— Вера сломала ногу, — тихо произношу я.

— Вот так да! Как ее угораздило?

— С крыльца упала.

— Да уж, не повезло. Вдвойне не повезло. Ты ей про круиз сказала?

Мотаю головой, жду, что выдаст дальше. И худшие ожидания сбываются.

— Значит с Милкой поедешь?

Молчу, смотрю на него, как на клопа. Как на мерзкого таракана. Одним таким взглядом можно раздавить. Только мокрое место останется.

И он понимает. И теперь знает, что я знаю. На пару секунд теряется, в глазах мелькает тень испуга, вины. Но тут же встряхивается, гад такой, делает морду кирпичом.

— Слушай, да отдай ты оба билета Вальке! — горячо восклицает он. — Пусть прокатится со своей девчонкой. Мир посмотрят.

— Я узнавала, не могу передать выигрыш третьему лицу. По одной путевке обязательно должна поехать я.

— И что думаешь делать?

Говорит как-то задумчиво, будто и впрямь его волнует, как я буду выходить из положения. Кто, как не он, знает, что не могу поехать ни одна, ни абы с кем.