И, наконец, главный камень преткновения — деньги. Их, собственно, нет. И через три недели в необходимом количестве не будет. Нужно и со вклада снимать, причем перед самым отъездом, когда уже визу дадут, и занимать придется. Имеющихся сейчас дай бог чтобы хватило на железнодорожные билеты до Москвы и обратно.

А в поездке обязательно нужно иметь сумму на случай форс мажора. Помимо экскурсий неминуемо придется раскошелиться на сувениры. Да и для себя что-то захочется купить. Итальянскую граппу или вино, какую-нибудь футболку или кепку на память.

Но еще один пункт в перечне трат меня потряс до глубины души. Несколько раз переспрашивал у Таньки, все ли я правильно понял.

Сервисный сбор. Это обязательная плата за обслуживание на борту лайнера — по семь евро с носа за ночь — чаевые. Принудительные чаевые! Да где это видано, чтобы человек обязан был оставлять чаевые, да еще и предписанную кем-то сумму! Буржуи недорезанные! Почему просто не включить их в стоимость круиза? Сразу вспомнился «Незнайка на Луне»: «простыня — 1 сантик, одеяло — 1 сантик, подушка — 2 сантика».

Прикинул в уме — не так уж дешево выходит эта халявная поездка. Оклад потрачу за каких-то восемь дней.

Хорошо хоть срочно не нужно деньги добывать. Под давлением железных аргументов Танька согласилась купить экскурсии уже на борту.

К вечеру пятницы документы для визы были собраны. Жаль, что в выходные их принять не могут. Взял билет на вечер воскресенья. Позвонил сыну по скайпу, сказал, что смогу провести с ним вторую половину дня понедельника, обратный поезд в девять вечера.

Валёк обрадовался.

— Здорово, па. А чем бы ты хотел заняться, куда сходить?

— Да мне все равно, — честно отвечаю я. — Только пообедать надо хорошо. Сытно и недорого. А то я без нормальной еды больше суток не протяну.

— Заметано, — улыбается сын. — Отведу в секретное место. А культурная программа с меня. Тогда давай предварительно договоримся: встретимся в половине третьего на «пушке».

— Это в Кремле у Царь-пушки что ли?

Валёк хохочет:

— Да нет, на Пушкинской площади, у памятника. Метро Пушкинская, Тверская, Чеховская.

Без году неделя в Москве, а над отцом смеется. В наше время так не называли.

Танька провожает меня на поезд, как примерная жена. Не на вокзал, конечно. Но документы тщательно упаковывает, дает ЦУ, велит обнять за неё Валю. Вручает булочку и йогурт на завтрак. Выходит в прихожую и даже, кажется, взмахивает рукой, когда я переступаю порог.

Я причину такого внимания понимаю. Везу важные документы, встречусь с сыном. Она очень хотела бы оказаться на моем месте, но не может. И завидует мне не белой завистью.

В поезде сплю, как сурок. В десять утра выхожу на высокий, не то что у нас в городе, перрон. Не спеша покидаю вокзал. Спускаюсь в метро. Самое красивое в мире!

Люблю Москву. Я здесь учился в институте. Но было это давно, больше двадцати лет назад. И в другую эпоху. В другой стране.

Москва очень изменилась с тех пор. И, положа руку на сердце, сам не знаю, люблю ли я Москву современную, или Москву времен моей юности. Или саму юность, связанную со столицей.

В любом случае, чуждой средой этот город не воспринимаю, неплохо ориентируюсь. Без труда нахожу офис радиостанции. Сдаю под расписку документы барышне примечательной внешности.

До встречи с Валькой еще три часа, но он неожиданно звонит:

— Па, привет. Извини, встретиться не получится. Линяю с пар, температура поднялась. Саша еще вчера заболела, теперь я вот…

— Так давай привезу, что нужно? Лекарства, продукты там, фрукты…

— Не, пап, спасибо, — отказывается сын. — Лекарства есть, знаем, что принимать. Продукты в выходные закупили. Так что не волнуйся, если надо будет, доставку закажем, врача вызовем.

Так у меня неожиданно образуется восемь часов свободного времени.

Гуляю по местам своей юности. Институт, общежитие, клуб. Все вокруг изменилось.

Ближайший парк частично застроили. Оттяпали не меньше трети. Оставшуюся территорию благоустроили. Детская площадка, газоны, скамейки. Так-то оно правильно, конечно. Но полусгнившей беседки, где пили пиво со стипендии больше нет. Парк проредили. Вырубили кусты, закрывавшие от посторонних глаз большой пень. В хорошую погоду можно было прогуляться с девушкой и отдохнуть на нем. Сесть, обнявшись и тесно прижавшись. Все же для двоих он был не такой широкий. А еще лучше посадить ее к себе на колени…