— Нет, — испуганно выдыхает Римма, отступая на шаг.

— Тогда ты лишишься всего. — пожимаю плечами. — Выбор за тобой. Можешь писать заявление на увольнение и ехать, собирать свои вещи.

— Марк, — она бросается ко мне, рыдая навзрыд. — Я тебя люблю, прости меня! Да, я виновата. Виновата! Ты постоянно уезжал в командировки, задерживался, просто вырубался после работы, и я чувствовала себя одинокой, а Макс… был внимательным и настойчивым… Но я всегда любила тебя!

— Мне тебя жаль, если ты думаешь, что это любовь. — отрываю ее руки от своей шеи. — И я не такой слепой, как тебе кажется. Вспомни, сколько мы с тобой не спим и сделай выводы. Вещи, которые ты не успеешь собрать до вечера, будут утилизированы. Игры закончились.

Римма вылетает из кабинета, рыдая в голос, а я отхожу к окну и задумчиво смотрю на то, как люди спешат по своим делам.

Слышу, как тихо щелкает замок и раздаются робкие шаги. Рита кладет на стол бумаги, а я жду, что она будет делать дальше.

Внезапно теплые ладони скользят по моим ребрам, проскальзывают под мышками и прижимаются к моей груди. Рита льнет к спине, крепко обнимая меня. Сжимаю ее руки и мы молча стоим вдвоем, каждый думая о чем-то своем.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю, чтобы прервать молчание, иначе моя голова просто взорвется от потока мыслей.

— Я… боюсь.

— Меня?

— Нет.

— Тогда это бессмысленно, — усмехаюсь. — Тебе нужно бояться только меня. От всего остального я смогу тебя защитить.

— Меня берут на практику.

— Прекрасно. Едь.

— А если меня не отпустят?

— А кто может тебе запретить? У нас нет такого закона в стране. Уверен, что и в контракте ничего подобного нет.

— И ты отпустишь меня? — чувствую, как Рита поднимает голову и буравит взглядом мой затылок. Оборачиваюсь к ней, обнимаю за плечи. Мне приятно, что она считается и с моим мнением.

— Я почти тридцать лет был одинок… Уж потерплю еще полгода. — смотрю в голубую гладь ее кристально-чистых глаз и мои губы трогает легкая улыбка. — Тем более, управленец с опытом работы в зарубежной компании мне не помешает.

— Помощник. — поправляет меня Рита.

— Управленец, — усмехаюсь. — Я готов не спать полгода и тянуть две должности, но потом тебе придется меня спасать. Хотя, у тебя есть альтернатива.

— Какая? — наивно смотрит она на меня.

— Декрет, — шепчу, касаясь ее губ и медленно целую, поглаживая ладонью плоский животик. — Я бизнесмен, Рита. С особо значимыми для меня людьми я стараюсь заключать максимально долгосрочные контракты.

— Мы с тобой не свободные, — усмехается она с горечью и я вижу, как светлые глаза темнеют от приближающихся слез. — Я не хочу, чтобы по документам отцом моего ребенка был Макс.

— Дай мне несколько дней и я это исправлю. Поверь, для меня нет ничего невозможного. — глажу ее нежную щеку костяшками пальцев. — Тебе больше никогда не придется бежать. Ни от себя, ни от кого бы то ни было.

— А как же Макс? — хмурится она. — Он сейчас в таком состоянии, что это будет выглядеть предательством.

— Ты его любишь? — щурюсь, но расслабляюсь, когда Рита испуганно трясет головой. — Ты готова с ним жить из чувства долга?

— Нет, — выдыхает она.

— Вот и все. Больше об этом не думай.

С работы уходим раньше и едем в дом родителей. Всю дорогу держу Риту за руку и кайфую от того, что она рядом. Состояние брата остается критическим и я подключаю все имеющиеся связи, чтобы найти лучших нейрохирургов планеты, которые возьмутся за него, несмотря на неутешительные прогнозы.

— Мне нужно поговорить с отцом. А ты проверь, все ли твои вещи упаковали. И ничего не бойся. — целую ее перед тем, как открыть дверь.

— Марк! — мать бросается ко мне на грудь, как только я снимаю пальто. Выглядит совершенно не так, как обычно. Нет напускного спокойствия, идеального макияжа и укладки. Она сейчас заплаканная и растрепанная, что я не видел даже тогда, когда у отца случился сердечный приступ. На секунду мелькает ревностная мысль, страдала ли бы она так же, если бы на месте Макса оказался я, но я гоню ее прочь.

— Что-нибудь известно? Врачи ничего нам не говорят!

— Пока без изменений, — не пытаюсь вселить в нее ложную надежду, но все же глажу по спине, чтобы немного успокоить. — Но мы ведем переговоры со специалистами и ищем варианты.

— Римма сказала, что ты хочешь, чтобы она жила с нами.

— Да, — мысленно усмехаюсь. Не смогла, значит, отказаться от денег. — Так будет правильнее. Когда Макс вернется, рядом должны быть те, кто его искренне любит.

Ну, или он так считает. В любом случае, пусть та, из-за которой мы проебали несколько лет своей жизни, и дальше притворяется ради денег. Получив желаемое, Макс сам разберется, что с ней делать. Ну, а если все же он не сможет восстановиться полностью, пусть хоть так эта змея отработает каждую копейку своего содержания. Посмотрим, как долго она сможет притворяться в таких условиях.