Вздор. Можно поехать с людьми герцога. Они возьмут на себя лиарский эскорт. А Ирия спокойно вызовет Леона на поединок. И заколет лично.

Пугает, что он — ее брат? Вздор — гаденыш сам давно переступил через любое родство.

Убила же она Люсьена. А он сделал ей куда меньше бывшего брата — несравнимо! И вдобавок не связан с ней кровными узами. Не обязан защищать — по праву родства.

Неужели — вновь в бега? Лишиться шанса выяснить судьбу Эйды? Только потому, что на предавшую их обеих мразь рука не поднимается?!

Обманываешь сама себя, Ирия. Если дядя Ив всё рассказал Леону — значит, и сам не намерен молчать. А его убийство в твои планы не входит. При любом раскладе.

И тогда смерть Леона — бесполезна. Это будет просто месть. Мальчишке, с которым играли всё детство. И кто, повзрослев, предал сестру и обрек на смерть. Убив перед этим отца!

Темное облако скрыло луну. Ирия досадливо поморщилась. Неужели нельзя лишить жизни негодяя, мерзавца, предателя и убийцу лишь потому, что негодяй, мерзавец, предатель и подлец — твой брат?!

Дядю Ива она не тронула бы вне зависимости от уз родства. Потому что этого заслуживает его порядочность. Так почему к брату другой подход? Если Ирия не научится переступать через это — погибнет сама в окружении леонов, карлотт, ревинтеров и полин. Но стать совсем такой, как они, — нет уж, спасибо, лучше застрелиться!

Отец захотел бы мести или предпочел бы видеть живыми всех детей?

А еще — убить придется и защищающих Леона солдат.

Они все поверили в вину Ирии — без колебаний. Даже не засомневались, что послушный сын не мог убить отца. А вот вздорная дочь, посмевшая защищать «гулящую девку»…

Они лично прикончили бы ее. Если бы не верили, что королевское правосудие справится лучше.

Но они не убивали Эдварда Таррента. И у них почти у всех — семьи.

Иссиня-чернильное небо молчит. Как и ночная мгла. Лишь безмолвно пляшут на ночном ветру слабые огоньки бледных свечей.

Золотистая луна вновь величественно выкатилась — из-за низких ночных туч. Бессильных ее задержать.

Выкатилась — и поплыла по агатовому небу. Разгоняет мрак. Луна, что помнит тех, кто ее не боится.

Она тоже не даст ответа. Но от одного лишь золотого сияния — легче на душе…

Глава восьмая.

Середина Месяца Рождения Весны.

Эвитан, Тенмар — Лютена.

1

Средний бастард герцога похож не на коршуна, воспитанного наседками, а… наверное, на борзую. Принял любезно, но не навязчиво.

Никакие девицы с веерами к обеду не вышли. Супруга уважаемого кавалера Гастона Лерона — вторая по счету — в гостях у родни. А трапеза — всего из нескольких блюд. И никто добавки навязать не пытается.

В скромном, но не старомодном кабинете хозяин дома предложил Эдингему расчетную книгу. За бутылкой не самого дорогого, но вполне приличного вина.

«Ревинтеровский чиновник» хотел уже вежливо отказаться. Но кавалер Лерон сумел объяснить суть основных сделок столь понятно и доступно… И вдобавок — кратко.

Пожалуй, следующая книга уже так сильно не испугает.

Средний бастард беседовал об охоте и собаках. О поэзии и небольших успехах сына на этом поприще. О столичной моде и ее копировании в провинции — доходящем до смешного.

Встреча с этим герцогским сыном — настоящий глоток свежего воздуха. Никаких доносов. В чернокнижники Гастон Лерон никого из родни не записал. А если и утаивает налоги — Эдингему этого всё равно не понять. Да и не за тем его послали.

А младший из бастардов дома отсутствует. Вместе с женой и дочерьми гостит у тестя. В Илладэне.

Осталось либо возвращаться в Лютену — с бредовыми доносами Гамэля в охапку, либо дожидаться выздоровления герцога. Ибо формально он во встрече не отказал.

Так и хочется сказать — «в аудиенции»

По зрелом размышлении Алан решил остаться. Если один проваленный приказ Ревинтер еще простил, то уж два…

На четвертый день бесцельного пребывания в Больших Дубах пришло письмо — на гербовой бумаге. С просьбой посетить замок старого паука… то есть Его Светлости герцога Тенмарского.

Эдингем валял дурака в таверне уже три дня. Вдоволь наслушался разговоров сельчан — об их господине. И понял, что у барона Гамэля еще с фантазией бедно.