А вот Пятницкая – другое дело, там я бывал не раз, мне даже, пожалуй, карта не нужна, и так не заблужусь. Правда и предположить не мог, что под бывшей усадьбой Великолеповых есть тайник. Я, как и все остальные, был уверен, что их этих мест те, кто бродил по этим переходам до нас, все захоронки давно выгребли, включая даже такие, которые трогать не стоило бы.

Но вообще место выбрано по уму. И до, и после большого московского пожара 1812 года обитали здесь купцы, ничем вроде не примечательные и не сильно богатые, но каким-то образом все же сумевшие прижиться там, где сгруппировались представители не самых последних в Империи фамилий. Это все равно что лет десять назад на Рублевке поселился бы владелец пары палаток с хот-догами, причем жил бы по всем статьям на равных с остальными.

И что интересно – никто не знал, чем же таким эти купцы торговали. И торговали ли вообще? А еще - с чего это по обоим сторонам въездной арки у них красуются маскароны, сиречь, барельефы лиц, которые обычно для защиты дома от бед вешали. Причем не просто каких-то там, а женских, да еще в облачении, которое когда-то жрицы Мораны перед обрядами на себя вздевали.

Но и это не все. Еще можно вспомнить парочку скульптурных львов, которые добрые лет тридцать просто стояли в уголке дворе, до той поры, пока въехавшее в здание «Москомимущество» не определило их встречать посетителей у входа в их офис. Почему их именно сюда, в эту усадьбу, привезли невесть откуда?

Не знаю, не знаю, я бы раз сто подумал, прежде чем таких искусственных зверюшек привратниками делать. Когда-то они принадлежали Анне-Маргрете фон Монсон, которую у нас знали как Анну Монс, сердешную подружку герра Питера Первого. А подарил их ей Яков Вилимович Брюс, который просто так никогда ничего не делал.

Так что домик любопытный, любопытный. Но при этом очень подходящий для того, чтобы под ним разместить тайник с артефактом. В логику происходящего это укладывается.

В подземелье я зашел привычным манером, через подвал «смирновского» дома. Если не знать, входа ввек не найти, хотя он находится почти на самом виду, мимо него ежедневно проходят тысячи москвичей и гостей столицы. Но и им это ни к чему, и нам тоже. К тому же стань данный факт народным достоянием, Отдел мигом этот лаз перекроет, с них станется. Конечно же, руководствуясь безопасностью населения, у них это любимая отговорка. И придется всем забираться под Пятницкую через снесенный флигель, чего не хотелось бы. Там и людно, и метро рядом.

В глубинной Москве было как всегда темно и сыро, под ногами неприятно чавкала грязь, вечный спутник местной сырой зимы, а сверху то и дело на меня капала вода.

И – никого. Ну, разве что минут через пять из одного отнорка вылез, было, смурной и сонный гуль, встревоженный моими шагами, но после окрика: «а ну, брысь отсюда холера такая!», нырнул обратно в темноту переходов.

Поворот, тут пригнуть голову, там налево – и я почти на месте. Внутри все сильнее разгорался тот огонек, что свойственен всем людям мое профессии, тем, кто живет по законам удачи. Нас ведет не жажда наживы, хотя своего мы и не упустим, конечно. Нам просто интересно обрести то, что остальным в руки не далось.

А потом обретенное выгодно продать, ибо процесс поисков куда интереснее, чем скучное обладание. Или сменять на ту вещь, которая приведет к новой находке, еще лучше и заманчивее.

Потому мне очень не понравилось то, что я увидел, добравшись до места. Опередили меня, вот какая штука. Причем на всего-ничего, поскольку приличных размеров куча земли, возвышавшаяся в том месте, где, согласно карте, находился тайник, явно появилась совсем недавно. И те, кто добрались сюда раньше меня, прямо сейчас орудовали в свежевырытой яме, пытаясь вскрыть нечто, похожее на большой комод, дабы добыть из него столь нужный мне ключ.

– Бог в помощь – дружелюбно сказал я, передергивая затвор пистолета и направив ствол на затылок одного из конкурентов, копавшегося во встроенном в дверь массивном замке с двумя десятками делений, к каждому из которых прилагалась славянская руна. Позиция у меня была отличная – я сверху, они там, в некоем подобии ямы, потому если что, если ребята резкие, так они оба тут останутся – Как успехи?

– Не жалуемся – ответ был получен моментально, причем в голосе я не услышал ни тени испуга – Иди себе дальше, добрый человек. Не мешай нам. Коль, Алатырь-камень ставь напротив знака Перуна.

Да елки-палки! Все, пистолет можно убирать, по крайней мере до того момента, пока я не наведаюсь к поганцу Разумовскому. Этих двоих тут не прикопаешь. Скорее, они сами меня под землю положат. С них станется.

– О, есть! – бодро заявил тот, которого я, было, взял на прицел, раздался скрежет, два щелчка и дверца неохотно растворилась – А вот и ключик! Пал Палыч, прими мои поздравления. Нам удалось!

– С наступающим – вздохнул я – И с удачным приобретением!

– Взаимно – первый говоривший повернулся – В части праздника. Ба, да это Макс Чарушин. Что, кондотьер, обскакали мы тебя? А?

– Когда да, тогда да – признал я – Но ничего, я в накладе не останусь. Разумовский за то, что пихнул мне несвежую инфу, неустойку в двойном размере заплатит. Или я ему все ребра переломаю, причем в буквальном смысле.

– Разумовский? – сначала переглянулись Пал Палыч и сопровождавший его Николай Нифонтов, а после дружно захохотали – Не, Макс, этот жучок тут ни при чем. Выходит, его самого развели. Нам инфу о тайнике один знающий старикан слил, что проездом в Москве оказался, в качестве откупного. Насвинячил он тут еще в том веке, думал, что все всё забыли, да только шиш. У нас срока давности нет. А чтобы маленько компенсировать убыток, он ее же, похоже, твоему Дане и запродал. А тот – тебе. Так что из нас всех ты один на деньги попал.