– А потом?

– А потом в неё как бес вселился! Начала прогуливать, неприлично одеваться, краситься так, будто её только что с панели сняли! Губы краснющие, глаза чернющие! Ну, сущий дьявол, а не девочка, которая должна быть скромной и невинной! Потом связалась с этим чёртовым ЛаБеллем! А от вступления в его банду до тюрьмы два шага! И всё, жизнь загублена!

– Так, – притормозила я помощника. Он этого не ожидал, и едва не захлебнулся собственным возмущением. – Вы же сказали, что в вашем городе живут только белые и пушистые травоядные кролики. А ЛаБелль, я так понимаю, кто-то из волков, а не из кроликов.

– Из гиен он! – взорвался мужчина, но почти сразу взял себя в руки. И принялся объяснять. – ЛаБелль не из нашего города. Из соседнего, Монро. Но сюда постоянно шастает и он, и его прихвостни, как будто мёдом им здесь намазано. Катаются по улицам на машине, высматривают да вынюхивают! Некоторые наши ребята попадают под влияние ЛаБелля и идут на поводу у этой сволочи! Скольких он уже сгубил, одному богу известно!

– Богу, может быть, и известно, а мне нет, – пробормотала я, потирая подбородок. – Хотелось бы конкретики. Где искать этого ЛаБелля?

– Он часто заявляется на воскресную службу в церкви, – нехотя буркнул Бун. – Не каждую неделю, но несколько раз в месяц приходит.

– Бандит, который ходит слушать проповеди? – усомнилась я.

– Он просто притворяется, – зашипел помощник шерифа. – Это гадина очень хитрая и изворотливая!

– Ладно, – не стала я спорить, потому что в принципе считала это бесполезным занятием. – А что ещё вы о нём знаете, кроме того, что он гадина и сволочь? О какой банде вы упоминали?

– Ну, – замялся Бун, – это не совсем банда. ЛаБелль собрал вокруг себя ораву малолеток, которые ему чуть ли в рот не заглядывают. Ходят за ним по пятам, делают все, что прикажет. Ходят слухи, что с их помощью он проворачивает всякие незаконные делишки. И, вроде как, нескольких из возглавляемой им компании даже подозревали во взломе и ограблении.

– «Вроде как» или подозревали? – начала допытываться я, хотя уже устала вытягивать из этого закостенелого человека информацию по крупицам. – Подозревали или доказали?

– Не знаю, – вынужден был признать он. – Я просто пересказываю то, что слышал сам.

– Ясно, сплетни. Так и про вас можно много чего наговорить, например, что вы младенцев похищаете.

Мужчина покраснел, выпучил глаза, открыл рот и… ничего не сказал, потому что не успел. Сзади послышался хруст ломающихся веток и сдавленные ругательства. К нам пробирался шериф.

– Я только что разговаривал с матерью погибшей, Тоней Гилрой, – издалека начал он, тяжело пыхтя, словно перегруженный паровоз. – Она сказала, что не видела дочь с прошлого вторника.

– То есть, около недели, – подытожил Майерс, просматривая на дисплее цифровой камеры отснятые кадры. – Странная мать.

– Просто хорошо знает свою дочь, поэтому так долго ждала, прежде чем позвонить. Девчонка и раньше пропадала, но всегда возвращалась. До сегодняшнего дня, – проворчал Бун.

– Вы сказали ей о смерти Андрэ? – спросила я шерифа.

Мужчина вынул из кармана уже порядком измятый платок и начал прикладывать ко лбу. Ему бы бросить всё это и сходить к врачу, здоровье у шерифа явно шалило.

– Нет, – признался он, отстранённо рассматривая алтарь за спиной Майерса, частично прикрытый пушистыми лапами кедра. – Не смог, если честно. Тоня так плакала… Она и позвонила-то, чтобы попросить отыскать дочь. У меня язык не повернулся сказать, что она её больше не увидит.

– Ну, почему же, – меланхолично заметил Майерс, всё ещё увлечённый фотоаппаратом. – Увидит. На похоронах.

Мы трое синхронно повернулись к нему и созерцали невыразительный профиль моего напарника долгую минуту, пока он соизволил заметить наш коллективный безмолвный упрёк.

– Что?

– У тебя эмпатия на уровне камня, – произнесла я вслух то, о чём думали все. – Ладно, нам нужно поговорить с матерью Андрэ. Где мы можем её найти?

– Тоня держит небольшой магазинчик, продаёт всё для кройки и шитья, и сама шьёт, берёт частные заказы, – засуетился шериф, которого обрадовала перспектива избавиться от удушающей обязанности общаться с убитыми горем родственниками. – Вы поедете на своей машине?

– Нет, – я вздохнула, засовывая руки в карманы куртки. – Наша машина уехала за криминалистами, чтобы доставить их сюда. Мы с ним, – взмах рукой на напарника, – временно безколесные.

– Я вас подвезу, – отважно вызвался помощник шерифа, который успел успокоиться и вспомнить о названии своей должности. Радовало, что даже в таком захолустье имелись люди, для которых это было не просто словом.

– Спасибо, – признательно улыбнулась я.

И мы поспешили в обратный путь. Когда ступили на тропу и начали спуск, я засекла время.