На первой остановке вошло человек шесть, которым пришлось протиснуться мимо нас - довольно занятное ощущение, скажу я тебе. Тут высовывает голову кондуктор и спрашивает, сходим ли мы. Я отвечаю, что нет, мол, мы ошиблись, нам выходить на следующей. И тут начинается самая потеха. Дальше, примерно на четверть мили, дорога ремонтировалась, и наш автобус трясло и подбрасывало на всех ухабах так, что Джеки едва не кончила. Словом, мы еле сошли с автобуса. У нас есть время, чтобы пропустить ещё по рюмашке?

Я взглянул на наручные часы.

– Совсем чуть-чуть... Только, смотри, Мики - не хвати лишнего, не то Уорд припомнит тебе утреннее опоздание.

– Тебе заказать?

– Нет, спасибо, мне ещё интервью брать.

Пока Мики ходил за выпивкой, я обдумал все, что он мне рассказал, и пришел к выводу, что парень не наврал. Джеки Мэнделл сразу показалась мне весьма незаурядной бабенкой, а чутье меня никогда не обманывает. Впрочем, я даже не знал, завидовать Мики, или посочувствовать.

Вернувшись, он плюхнулся на стул, сорвал пленку с пачки сигарет и угостил меня сигаретой. Я отказался, поскольку уже курил.

– Итак, вы сошли с автобуса, - напомнил я.

– И спустились в метро, и трахались всю дорогу до Виктории. Это, правда, всего одна остановка, но зато предлинная.

– А потом?

– Пересели на главную линию и купили билеты до Уимблдона. Весь путь занял минут десять.

– Знаю.

– Там я испытал несколько острых минут. Мы стояли в тамбуре, когда проходивший мимо контролер остановился и пару минут кряду рассказывал про "зайца", который, спасаясь от него, выпрыгнул из поезда и угодил под экспресс.

– А вы тем временем...

– Ну, разумеется. Он-то думал, что мы прижались друг к дружке, чтобы дать ему пройти. Приятный старикан, хотя и редкостный зануда. Впрочем, у него, по-моему, было к тому же неладно со зрением.

– А что в Уимблдоне?

– Выпили по чашечке кофе в буфете и сели на поезд в обратном направлении.

– И снова стояли в тамбуре?

– Нет, мы уединились между вагонами. Там приятно качает, хотя для Джеки, пожалуй, слишком сквозило.

– Да, представляю.

– Потом мы залезли в такси и ей втемяшилось сесть ко мне на колени.

– Ну и что?

– Потрясающе.

Я снова посмотрел на часы.

– Нам пора.

Мики осушил свой стакан и мы, выйдя из паба, пустились в обратный путь.

– Итак, - подвел я итог, - за исключением самолета, что вам просто не по карману, вы перепробовали все виды транспорта. На этом фантазии Джеки исчерпались?

– Нет, конечно - она просто напичкана подобными идеями. В её планах попытать счастья в скоростном лифте, в кино, на рынке...

– Как насчет дельтаплана?

– Почему бы и нет, - фыркнул Мики.
– Нас ничто не остановит.

– Я вижу, ты всерьез проникся этой затеей.

– Да, давно не приходилось так щекотать нервы.

– А что случилось после такси?

– Оно доставило нас прямо домой. К тому времени, мы оба порядком замерзли, так что Джеки разогрела суп, после чего мы залезли в ванну, а потом перебрались в постель. Впрочем, заснуть мне удалось не раньше пяти.

– Немудрено, что ты выглядишь, как потрепанная курица. Когда вы снова встречаетесь?

– Сегодня вечером. Пойду к ней сразу по окончании. Сегодня у нас гвоздь программы - кино.

– А что за фильм?

– Какая разница, - хмыкнул Мики.

Вернувшись к супермаркету, мы возобновили свою работу. Мне удалось сделать пару вполне приличных интервью. Особенно повеселил нас один беззубый и, по-моему, совершенно выживший из ума старикан. Битых полчаса он расхваливал на все лады "Уайт-Марвел", после чего спел, сплясал, рассказал пару скабрезных анекдотов и даже попытался показать фокус - как исчезает в ухе зажженная сигарета. Однако то ли от холода, то ли от недостатка практики, у него вышла промашка - свалившийся с кончика сигареты горячий пепел угодил незадачливому старикану прямо в слуховой проход, и бедняге пришлось топать восвояси, сокрушенно ковыряясь в обожженном ухе.

Когда съемочный день подошел к концу, Мики подвалил ко мне и молодецки отдал салют.

– Завтра явлюсь в девять-ноль-ноль, сэр.

– Удачного вам просмотра.

– Фу. Расскажу потом.

Вечером, устав от дневных треволнений, я решил остаться дома и написать письмо Вики. В письме, которое я получил от неё этим утром, Вики сообщала, что жива и здорова, вкалывает, как ненормальная, мокнет под дождем и - что меня особенно растрогало - безумно скучает по мне.

В ответ я написал, что по уши завален "Уайт-Марвелом", мерзну, как собака, и тоже безумно скучаю - тут я нисколько не преувеличил, поскольку, глядя на её фотографию, испытывал сумасшедшее желание заключить Вики в объятия.