– Ох, это просто потрясающе, – сказала Бресеида, оглянувшись вокруг. Благодаря настежь открытым дверям из бального зала открывался величественный вид на сад с огромной оранжереей на другом конце. Так называемая прислуга, нанятая для этого вечера, подошла к ним с напитками.

– Дамы и господа, добро пожаловать! – он сделал легкий поклон, – Соизвольте отведать вино с лучших виноградников Европы.

– О, нет, благодарю, – улыбнулась Бресеида, когда как ее близкая подруга потянулась за бокалом:

– А я не откажусь, – она подмигнула слуге. Остальная часть их компании тоже взяла по бокалу и пошла дальше в сторону музыкантов. Когда ушел и услуга, она спросила, – Ты даже сегодня пить не собираешься? Мы же на балу!

– Мадлен, ты же знаешь, что я не пью, какая разница – бал или домашние посиделки?

– Ну, как хочешь, просто с алкоголем как–то проще…, – пожала она плечами.

– Проще? – рассмеялась та, – Куда уж проще? И вообще, чего ты такая серьезная сегодня?

– Настроение под стать празднику, – сухо ответила она, осматриваясь по сторонам, будто кого-то ищет. По сути, подобное состояние Мадлен для Бресеиды не было чем-то новым, но сегодня она казалась особенно сдержанной. Даже толком не поздоровалась. Но несмотря на это, она старалась не обращать внимание на подобные детали, ведь Мадлен была единственной, кому та могла раскрыть все свои глубинные мысли. А подобное многое для нее значило.

– Ладно, мадам Серьезность, пойдем в сторону наших, а то они уже со всеми перезнакомились, а мы все еще стоим тут у дверей.

– Ну да, – еле слышно произнесла Мадлен, сделав глоток.

Вечер оказался необычайно интересным из-за разнообразия присутствующих гостей: архитекторы, историки, театральные работники, чтецы, бизнесмены, ученые и танцоры. Не зная друг друга, они вели беседы на различные темы, рассказывая о случаях из жизни, идеях, проектах и мечтах. Философские изречения некоторых приводили Бресеиду в восторг. Она завороженно слушала, задавая периодически вопросы, когда как Мадлен, наоборот, была отрешенной и за весь вечер, так и не проронила ни слова. Живая классическая музыка разливалась из бального зала по всему особняку, из-за чего постепенно все больше и больше людей наполняли его собой и принимались танцевать: сначала полонез, затем менуэт и гавот, а также восхитительный вальс.

Ближе к полуночи, когда гости кружились в котильоне, Бресеида собралась домой. Хоть она и валилась с ног от усталости, приятное послевкусие вечера ее не покидало. Попрощавшись с Мадлен, она вышла на улицу и пошла в сторону парковки, чтобы поймать такси. Она шла по аллее, вдыхая прохладный свежий воздух, когда увидела идущего мимо, в сторону усадьбы, статного черноволосого парня, который был одет в стиле проходящего мероприятия – старинный темный камзол, черные брюки, собранные в хвост длинные волосы. Так или иначе его облик отличался от остальных участников бала. Он шел уверенной и властной походкой, но при виде нее достаточно резко замедлил шаг, а, поравнявшись с ней, и вовсе остановился. Бресеида, завороженная его видом, тоже машинально остановилась. Неожиданно для нее, одарив пронзительным взглядом, он сделал поклон и произнес:

– Миледи…

Бархатистый голос отозвался эхом в ее голове. Засмущавшись, она опустила глаза и сделала аккуратный, но безмолвный реверанс. Он наблюдал за ее движениями, а когда она подняла глаза, перевел взгляд на ее лицо, расплывшись в улыбке. Она не понимала, почему так странно себя ощущает, ее тело охватил необъяснимый трепет. Помедлив несколько секунд, он развернулся и продолжил путь, так больше ничего и не сказав. Бресеида изучающе посмотрела в след.

«Интересно…,» – пронеслось в ее голове.

По пути домой она была поглощена своими мыслями о том незнакомце. Ей никогда не встречались такие. Прокручивая в голове эти несколько секунд, она поняла, что он не так прост, как может показаться на первый взгляд. Вроде бы он должен был ей понравиться, но в его внешности было что-то, что вызывало у нее опаску. При этом она не понимала, почему вообще о нем думает. Беспокойство, нахлынувшее столь резко, также быстро прошло, когда она увидела, что подъезжает к дому.

«Как же хорошо… Наконец-то,» – подумала она, заплатив таксисту и выйдя из машины.

Она окинула взглядом маленький белый домик, который находился в большом коттеджном поселке в пригороде Москвы и который она арендовала полгода назад, ни разу не пожалев о своем решении. Это было намного лучше, чем жить в квартире, где сверху и снизу шумные соседи. Хотя нельзя сказать, что и она не любила включить музыку по громче.

Несмотря на то что она жила одна больше года, жить в одиночестве она не совсем любила. Поэтому очень часто ее подруги оставались у нее с ночевкой. Периодически приезжали и ее так называемые родители, с другого конца России, но это случалось крайне редко и длилось всего пару дней, так как она никогда не считала их близкими. Будучи приемным ребенком, она сбежала от опекунов через полгода после удочерения. Это произошло как раз полтора года назад, когда не стало ее прабабушки – единственного родного человека, который связывал ее с биологическими родителями. Искренность и тепло, к которым она привыкла, живя с ней, шли вразрез со строгим и чопорным воспитанием в доме опекунов. Не выдержав такого отношения и находясь в разбитых чувствах, она убежала под покровом ночи, двинувшись в сторону Москвы, города, который манил ее с детства. И как бы она их ни просила и не отказывалась они все равно продолжали пытаться ее обеспечивать, понимая, что по-другому в столь юном возрасте ей не выжить в мегаполисе.

Достав ключи из сумочки, она открыла коричневую дверь. Темнота пугала ее в некотором роде, поэтому она без промедления дотянулась рукой и включила свет, и только лишь потом ступила в дом, бросив сумку на столик. Не теряя время, она поднялась в спальню, чтобы переодеться, ведь чем больше времени проходило, тем больше она ощущала усталость, из-за чего ей начинало казаться, что платье весит тонну. Аккуратно повесив его на вешалку и убрав в шкаф, она надела любимый белый топ, белую футболку оверсайз и такие же белые шорты. Что может быть удобнее? Теперь можно было посидеть немного и посмотреть телевизор. Сегодня должна была быть передача о раскопках близ египетского храма Абу-Симбел. И почему такие передачи показывают за полночь?