— Хорошо.

Клем снова ведёт меня в проходы для прислуги. Мы, минуя главные коридоры, где нас могли бы остановить, доходим до крыла, где находится спальня Лили.

Что-то неладное я замечаю ещё задолго до того, как мы подходим к комнате. Дверь распахнута, а факелы колышет ветер, врывающийся через раскрытое окно. Ни Лили, ни её нянек здесь нет — я понимаю это ещё до того, как вхожу внутрь, осторожно ступая, чтобы не задеть осколки на полу.

— Здесь, похоже, была драка, — говорит Клем и касается пола пальцами. В отблеске трепещущего факела я вижу кровь на её пальцах.

Дикий ужас сковывает моё сердце, и мне с трудом удаётся не вскрикнуть от ужаса. Я замечаю в углу комок, накрытый содранной с окна портьерой, и осторожно подхожу, произнося про себя все известные мне молитвы. Резко отбрасываю тяжёлую ткань и вижу мёртвого солдата, одного из тех, кто всегда охранял мою дочь. Его невидящие глаза устремлены в потолок, а грудь пронзена ножом с золочёной рукоятью.

От прикосновения Клем я вскрикиваю и вздрагиваю всем телом.

— Её здесь нет, Элис, пойдём, — в её голосе звучит ужас и дикий страх. Она оглядывается по сторонам и тащит меня прочь. Я едва осознаю, что происходит.

— Где она, Клем? — повторяю я снова и снова, чувствуя, что сердце болит так сильно, что постепенно превращается в чёрный безжизненный камень.

— Наверное ее переселили в другую комнату, — голос Клем дрожит и я чувствую, что она сама едва сохраняет самообладание.

— Они не могли её убить? Не могли же?

Я смотрю на Клем, но она отводит глаза и лишь шепчет:

— Всё будет хорошо, её наверняка куда-то увели. Найдем Блэйка, он поможет…

— Кто ее увел? — спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подкатывает чёрный ком ужаса. Обнимаю себя за плечи, но это только усиливает напряжение. Я знаю, что Клем известно не больше моего, но меня захлестывает такой дикий ужас, что я не могу взять себя в руки.

— Пойдём к Блэйку, он скажет, что делать. Он всё знает, — повторяет Клем его имя, словно оно может решить все проблемы на свете. Я цепляюсь за это имя с благодарностью, словно оно само по себе может решить все проблемы.

Я словно безумная, не видя дороги и не слыша ничего вокруг, иду вслед за Клем. Когда мы идем мимо одного из выходов на улицу, мне вдруг отчётливо слышится крик ребёнка.

— Ты слышала? — вздрагиваю я и встаю на месте.

— Что? Пойдём, пойдём скорее, нам не сюда, нам в другой выход..

— Подожди.

Я останавливаюсь и прислушиваюсь, подхожу к выходу и слушаю ветер, но не слышу ничего. Неужели ветер обманывает меня, принося отголоски несуществующих голосов? Я выхожу из замка и не обращая внимания на увещевания Клем, иду по тропе и сворачиваю с неё, углубляясь в рощу, в ту сторону, где мне послышался крик.

— Элис, куда ты? Нам не сюда. Блэйк ждёт нас.

— Я слышала что-то, — говорю, проходя дальше через деревья, и отцепляя веточки от платья, словно они пытаются удержать меня.

Мне снова кажется, что я слышу крик где-то далеко. Я с удвоенной силой пробираюсь сквозь густые деревья, пока, наконец, не оказываюсь на огромном лугу, который уже начинают заливать первые лучи утреннего солнца.

Здесь возвышается тот самый дом, который выстроил король. Высокое двухэтажное строение полностью завершено. Все рабочие покинули свои места и теперь складывается ощущение, что этот дом всегда стоял здесь. Одна из труб испускает струйку дыма и кажется, что в этом доме давно уже кто-то живет.

По высокой траве я иду вперед, повинуясь внутреннему требованию. Я точно слышала крик ребенка, крик Лили и он шел отсюда. Нужно только зайти внутрь, она наверняка там...

— Запрещено приближаться к постройке, леди, — вдруг слышу я жесткий голос и чьи-то грубые руки хватают меня за плечи.

Я пытаюсь вырваться из рук стражника, но он даже не обращает внимания на мое сопротивление и тащит меня куда-то в сторону. Я снова слышу крик, который на этот раз резко обрывается.

— Отпустите меня! Я должна попасть туда!

— Не разрешено пускать до особого распоряжения короля, — жестко говорит стражник и больно сжимает мои плечи своими жесткими перчатками.

Я думаю, не попытаться ли мне выдернуть кинжал из ножен, висящих у него на поясе, но даже если бы я могла дотянуться, у меня бы ничего не получилось.

Сердце колотится как бешеное, и я, не обращая внимания на боль, вся обращаюсь в слух, пока меня оттаскивают прочь от дома. Я вижу тут и там патрулирующих солдат. При всем желании, даже если бы мне удалось вырваться из лап стражника, я бы не смогла прорваться внутрь, потому что воины здесь повсюду.