— Завтра начинается ваша новая жизнь! Всем приготовиться к отбою и никаких разговоров между собой! Всем ясно? — его голос звучал от одного конца зала до другого, так что каждый мог услышать его команду. За ним вошли десяток солдат, что начала вставать по периметру помещения, смотря за каждым находившимся здесь добровольцем. — Покидать помещение разрешено, только по четыре человека, под надзором одного из солдат! Через полчаса, чтобы все лежали по своим койкам! — с этими словами, он несколько раз прошелся по центру внимательно осматривая всех присутствующих и вышел из комнаты.

Те, кто был поумнее и поопытнее, начали формироваться в небольшие отряды и направляться в душевые, поочередно. За каждым из них следовал солдат. Все происходило молча, без каких-либо разговоров. Никто не хотел нарваться на наказание от этих сумасшедших людей. Элис, Эмили и двое парней, среди которых был тот самый, наглец, были в числе последних на умывание. Душ был закрыт, поэтому единственное, что можно было сделать перед сном, почистить зубы, умыться и сходить в туалет.

Когда они вернулись в помещение, свет был приглушенным в ночном режиме. Элис забралась наверх в свою постель, раздевшись под одеялом и закрыв глаза, попыталась уснуть. Сон давался поначалу тяжело, мысли продолжали выползать из разных уголков, а слушать, как дышат и сопят почти сотня человек, было небольшой мукой. Она все еще сомневалась, что сделала правильный выбор, но вскоре усталость взяла над ней верх и Элис провалилась в сон.

Одиннадцатого июня двадцать шестого года в шесть утра по местному времени для Элис началась ее новая полноценная жизнь. Яркий свет ламп бил девушке прямо в глаза. Спустя лишь пару секунд раздался громкий звук четко вышагивающих военных ботинок, а потом и крика: "Рота, подъем!" Было слышно, как многие вскакивали сразу, словно имевшие опыт. Кто-то же медлил спросонья, не особо понимая, что происходит. Элис открыла глаза оттого, что Эмили в одном нижнем белье теребила ее за руку, молча и гневно смотря на соню. Понимая, что это мало чем помогает, она скинула с нее одеяло и чуть ли не за шиворот вытащила с постели. Едва открывающую глаза Элис, тянули за руку к центру комнаты.

— Я неясно выражаюсь? Встать, всем, живо! Построиться у линий! — крик становился почти оглушительным.

Элис протирая глаза ото сна, под звуки все еще встающих, заметила, что все находящиеся здесь, кроме солдат и кричащего, в одном белье. Кровь прилила к голове, щеки слегка покраснели, а в мыслях было лишь одно: “Надо скорее одеться, сбежать, спрятаться”. Эмоции брали верх, ей казалось, что все рассматривают ее юное тело и черное белье на ней.

— Вам, сосункам не повезло. С этого дня и до самого окончания вашей подготовки, я, Алексей Мясников буду вашим сержантом. Я буду сниться вам в кошмарах. Я ваш самый страшный ад, который вы можете себе представить, — он проходил по центру комнаты, внимательно осматривая каждого из добровольцев. — Каждый раз, когда вы захотите что-то мне сказать. Вы обязаны произнести “сэр”! Всем ясно? — небольшое молчание и тишина среди всех присутствующих. Крик сержанта как гром среди ясного неба пронзил ее. — Я неясно выразился? ВАМ ВСЕМ ЯСНО?

— Да, сэр, — кто-то, из присутствующих произнес это, и все подхватили, произнеся это наперебой.

— А теперь еще раз, хором!

— Да, сэр! — на этот раз почти сотня людей, смогла хоть немного крикнуть синхронно.

— Мне доложили, что, несмотря на приказ о запрете разговоров, некоторые личности нарушили его. У них есть десять секунд, чтобы признаться в этом! Время пошло, — его громкий уверенный голос, пробирал до самых костей. Он проходил мимо каждого, быстро всматриваясь в лица. По истечении времени никто не признался. — Упор лежа принять!

Медленно и нехотя все опускались на пол, опираясь на руки. Сержант лишь прохаживался по комнате из одного края в другой.

— Все будут стоять так, пока нарушившие приказ не сознаются! Вам следует хорошенько запомнить две вещи. Первое — я ненавижу тех, кто нарушают приказы. Второе — еще больше я ненавижу тех, кто не сознается в своих нарушениях.

Руки Элис затекали, начинали ныть от боли. Прошла почти минута, но так никто и не решался сознаться или произнести что-либо. Вместе с девушкой на пол упали еще несколько человек, потом еще и еще. Сержант подошел к одному из парней, лежавших на полу, на вид казавшимся сильным, и присел в нескольких сантиметрах от него.

— Имя, рядовой? — Мясников кричал, кричал так, что даже люди на другом конце казармы слышали его.

Парень попытался встать, но в тот же момент ощутил на своей голове тяжелую руку сержанта и грозный взгляд. Рыжие волосы парня, подстриженные в весьма модной волчьей прическе, растрепались. Новобранец взглядом зеленых глаз посматривал то на других, то на сержанта.

— Приказа встать не было! ИМЯ! — Мясников теперь кричал парню в ухо.

— Лорен… сэр, — парень явно был ошарашен поведением сержанта, дрожащий голос выдавал неуверенность и страх.

— У меня соседку зовут Лорен, и я пиздец ее ненавижу. А что, насчет фамилии, солдат? У тебя она есть? Ирис, мать ее?

Лицо парня слегка скривилось, а подбирающийся ком в горле не желал, чтобы, Лорен произнес следующие слова. Время неумолимо бежало вперед, а терпение сержанта заканчивалось.

— Фамилия!

— И-Ирис, сэр, — едва слышно произнес Лорен, слегка зажмурив глаза, но в глубине души надеялся на лучший исход.

— Хаа… — сержант неожиданно выдохнул, убирая руку с головы и вставая перед парнем. Было видно, что Мясников немного опешил от такого совпадения. — Какого хера, рядовой? Какого, мать твою, хера тебя зовут как и ее?