— Но ты же заметил! — справедливо сказала я.

— А мне подсказали. — с ухмылкой сказал друг. На мой вопросительный взгляд он ответил: — Да что ты так смотришь? За белкой я бежал, и она туда заползла.

Мы подошли к высокому дереву, спрятанному за огромным количеством кустарников и низких деревьев. Милош подошел вплотную к нему, хотя это было и тяжело. И отодвинув листву, показал мне дупло.

— Положи поглубже. Его никто не найдет.

Я с сомнением посмотрела на друга.

— Да давай. Ты б сама никогда не заметила б это место. — тут я была вынуждена это признать. Ну что ж, видимо, придется довериться белочке.

Я аккуратно подошла к дереву. Не знаю, зачем, прижала зелье к себе. Я обнимала его словно кого-то близкого и плакала, как при встрече после долгой разлуки. Бутыль отвечала мне теплом, согревая сердце.

Я аккуратно положила зелье в отверстие, на всякий случай, прикрыв его листьями.

— Кажется, все. Теперь дело осталось за малым. Уничтожить императора.

— Ты веришь в это? Что удастся его разбить?

— Да. иначе меня тут не было б.

В лагерь мы вернулись нескоро. Мы долго запутывали следы, убирали сломленные нами ветки и носили новые.

Милош предложил прогуляться, но мне не хотелось подводить герцога. Поэтому я поторопилась назад.

Дэймонд дремал у моей палатки. Вот это у меня надежный сторож.

Милош тоже, глядя на это непотребство, усмехнулся. Кинув на меня прощальный взгляд, он вернулся к себе. Вся веселость и спокойствие друга беспокоили меня. Ему не была свойственна легкость. Он всегда был задумчив и аккуратен. Неужели так он реагирует на предстоящий стресс? Или же я так сосредоточилась на себе, что совсем не заметила изменений в нем?

Стараясь не шуметь, я подошла к герцогу. Он спал, но эмоции на его лице выражались четко. Губы были сложены в одну бледную полоску, брови сдвинуты к центру, желваки играли. Страшно, когда сон не приносит долгожданного отдыха. Что бы человек ни делал, он всегда натыкается на то, что не успел отдохнуть, а если еще и во сне не расслабляться…

Опершись руками об ноги, я опустилась на уровень генерала и посмотрела в его лицо. Не знаю, что хотела там найти. Может, ответы на вопросы, может, успокоение. Его облик всегда дарил мне легкую тревожность от его близости и в то же время полную гармонию с собой и с миром, и сейчас я старалась поймать это легкое и пьянящее чувство.

Но страх и не собирался уходить. Сердце колотилось, как бешенное, а руки, потея, соскальзывали. Почему привычное лицо не успокоило и в этот раз?

Разочаровавшись, я уже собиралась уходить, но Дэймонд внезапно проснулся. Он схватил за руку уже отвернувшуюся меня и удержал.

— Все хорошо, Мари? — спросил он с намеком.

— Да, мы все сделали. — едва различимым шепотом произнесла я.

Герцог внимательно оглядел меня. Волнение начало отступать. Но все же Дэймонд уловил некую усталость и неохоту в моих движениях и глазах:

— Ты же не хочешь делать то, что сделаешь завтра?

Я задумалась. Свой план я сотню раз прокручивала в голове, взвешивала все за и против. Но всегда ненависть побеждала здравый смысл. Но сейчас я не смогла соврать:

— Не хочу. Но сделаю.

— Знаю. Раз уж так уверенна, то почему все еще боишься? Нельзя быть трусливым и напуганным злодеем. А то получится жалкий шепот, а не уничтожающий крик.

— Ты не будешь меня отговаривать?

— А ты хочешь, чтоб тебя отговорили? Поздно давать заднюю. Ты уже закрутила опасную ситуацию вокруг себя. Теперь только один путь — вперед.

Я понимаю, что своими действиями я полностью лишила себя возможности вернуться в прошлую жизнь. И, кажется, нежелание в нее возвращаться, было сильнее страха перед будущим.

— Ты вовремя проснулся. Я почти была готова сдаться.

Дэймонд встал. Он нежно провел своей рукой по моему предплечью. Его глаза оглядели всю меня. Он усмехнулся своим мыслям и преувеличенно одобряюще произнес:

— Ты никогда не сдаешься. Если что-то решила, то никакие доводы, даже собственного сердца, тебя не переубедят.

Герцог намекал на нашу с ним историю, старательно игнорируя тот факт, что мы не можем быть вместе из-за тяжести его предательства. А не из-за моей упертости. Это осознание было таким нелепым, что я позволила себе громко рассмеяться, не заботясь о сохранности нашей тайной встречи.

— Я смешон? — в его глазах плескался океан надежды и боли. — Или я не верно понял твой характер?

— Кажется, ты совсем не разобрался в своем. — все еще смеясь, сказала я. — Я продолжаю ненавидеть тебя, но остаюсь слишком слабой перед любовью. Так что, на мой взгляд, мы оба запутаны в характерах и чувствах.