— Доброе утро, леди и джентльмены! — вежливо, хоть и подозрительно хрипло сообщил мной внутренний реалист по-английски, решив, видимо, что долго молча стоять на лестнице в халате просто так — довольно опрометчиво.

— Я поселю здесь счастье! Я погружу этот город в восторг и трепет! — продолжил я на родном, запахнув полу халата, пародируя Егора-Горе из «Калины Красной».

Встречали меня хохот, приветственные реплики на нескольких языках и аплодисменты. Даже жалко стало, что Надя не увидала — красиво получилось.

Головин и Ланевский сидели за тем самым столом, что мы собирались дарить Лорду в новый дом. Тем, что весил, как груз всех наших грехов, вместе взятых. Тёма был похож на Мистера Смита из фильма «Мистер и миссис Смит», в том месте, когда им уже разнесли всю хату наёмники: смокинг ещё безупречен, но бабочка уже развязана. По крайней мере, артист, сыгравший эту роль, сидевший сейчас за соседним столом, навёл именно на такую ассоциацию. Лорд, говоривший с тем самым англичанином, что выходил из санузла, но задержался возле их стола, выглядел… Ну, как натуральный лорд он и выглядел. Стать, осанка, оттенок скуки в глазах и вяловато-протяжный акцент того самого «пош инглиш», диалекта для богатых, который я отметил в первую нашу встречу. Господи, это было явно несколько веков назад! Костюм-тройка в строгую клетку и уложенные волосы, которым будто бы не был страшен и девятый вал, картину не довершали, но подчёркивали некоторые нюансы. Певец, голубоглазый остроносый блондин, говорил с ним на одном языке, с одним и тем же акцентом и на равных. И это, кажется, удивляло их обоих.

Я упал за стол к друзьям, обхватив двумя руками кружку с чаем. На колени умостилась Аня, ловко сдвинув через полстола к себе свои три тарелки и чашку. Одним движением. Двумя руками. «Папина дочка», — умилился внутренний реалист.

Первым делом я влил в себя чаю. Вторым — попросил ещё, и желательно — вон того, крепенького, от бабы Даги. Потом подъел размазанную дочерью по тарелке глазунью. И почти стал похож на нормального человека. На лестнице показалась Надя, в платье. Выглядела божественно. В том смысле, что глаза её метали молнии так, что старику-Перуну было впору призадуматься о профнепригодности. С мест ей навстречу неслось: «доброе утро, Надежда!», «Надь, привет!» и «good morning, missis Volkov!».

— Волков! Ты забыл, где шкаф с одеждой?! — пронеслось под сводами.

— Пардон, мужики. Пижамку переодену и снова выйду, — выдохнул я уже на ходу, едва успев запихать в рот ещё один блин. И побежал переодеваться под сочувственный хохот всего зала.

Торжество было назначено на пять часов вечера. Я ещё переживал было вначале, как справятся островитяне без привычного чаю в «файф о’клок». Но потом поводов для переживаний стало гораздо больше.

Город был украшен так, как, пожалуй, никогда раньше. И ни один в мире. Казалось, каждое второе окно светилось стилизованными Волком и Вороной, вписанными в сердечко. Три остро модных дизайнера, один был приглашён специально, а два других приехали по велению сердца и чуткого коммерческого нюха, в один голос выбрали эту картинку как логотип мероприятия. Получилось симпатично. Чья-то лёгкая и щедрая рука распечатала их во всех возможных масштабах и в неимоверном количестве, и вчера раздала горожанам. Теперь эта пара смотрела отовсюду — из окон квартир, учреждений и заведений, с машин и общественного транспорта, со стен и деревьев. В соцсетях творилось чёрт знает что — кто-то устроил конкурс на лучшее фото размещения Волка и Вороны, и показатели каких-то репостов и вовлечённости, что бы это ни значило, запинали все предыдущие рекорды в самый дальний угол, пыльный и скучный.

На площадях и перекрестках стояли фуд-траки и памятные с детства желтые бочки для напитков. Под бочками были ТЭНы, газовые горелки, а то и просто костерки. Перед словами «квас» и «пиво» были приклеены красные буквы «НЕ». Пахло корицей, гвоздикой, анисом и цитрусами. На стенах домов были растянуты белые экраны таких размеров, чтоб видно было даже слабо зрячим.

Вчера вечером было обращение Губернатора. Ну, то есть Главы Могилёвского облисполкома. Он сдержанно, но вполне искренне поблагодарил горожан за помощь в подготовке мероприятия, не имевшего аналогов в истории города, области, республики и вообще. Так и сказал. Объяснил, когда, что, как и где будет и не будет работать. Передал благие напутствия от Батьки. А в конце выдал не предусмотренное сценаристами: «саботажникам и вредителям — смерть! Я не шучу». И не шутил.

Стадион, после реконструкции чёрт (и проектировщик) знает сколько лет назад вмещавший в себя семь с лишним тысяч человек, было не узнать. Снаружи он смотрелся, как огромная ванна или клумба: параллелепипед с расходящимися наружу сторонами, накрытый сверху высокой округлой крышей, будто из формы для буханки пёрло тесто. Как уверяли Второвские аналитики, с орбиты «буханочку» было видно отчётливо, пусть и вооружённым глазом. Этих, пристально-глазастых, на орбите насчитали уже несколько десятков.

Снаружи стадион был украшен национальными мотивами обеих стран-участниц, при том, что мероприятие было сугубо частное, без какого бы то ни было официального или политического подтекста. На фронтонах кружились те самые Волк и Ворона. Вообще, многие элементы на стадионе, и на экранах по городу, то и дело начинали шевелиться, оживая и восхищая зрителей. О том, что впечатлительным лучше зажмуриться и сидеть дома, предупреждали уже неделю мэр, губернатор и руководители профильных ведомств. Тех, кто не внял, на улицах ожидали экипажи скорой помощи. Когда я узнал, сколько их будет, откуда и за какие суммы их стянули — сразу грубо попросил погрузить меня в одну из карет у увезти из этого разорительного ада к чёртовой матери. Но, как успокоил меня Тёма, «то — бензин, а то — живые люди!».

На стадион с ядовитой завистью смотрели Пентагон, форт Нокс, Букингемский дворец и Ватикан. Кремль одобрительно ухмылялся. Охрана объекта была спланирована и реализована так, что, как сказал Тёма, «теперь и про меня в учебниках и методичках пропишут, никуда не денутся». Безопаснее, чем здесь, в центре Могилёва, сегодня было, наверное, только на Луне.

Мы, «группа женихов и сочувствующих», прошли через четыре кордона ненавязчивой, но, даже на неискушённый взгляд, крайне эффективной охраны, и попали в рай. Внутри ничего не напоминало о том, что тут раньше можно было посмотреть футбол или лёгкую атлетику. Космического вида сцена с одной из «коротких» сторон прямоугольника выглядела так внушительно, что немного тревожила даже тех, кто видел её до этого, то есть нас. Остальных лишала дара речи. От неё секторами расходились вип-ложи прямо по полю, сохраняя свободное место, то ли под танцпол, то ли под армейское построение. Мы заняли места за нашим столом, куда нас вежливо сопроводили мужчины-«хостес» в чине не ниже капитана. У троих на груди красовались те же грифоны, что и у Тёмы на смокинге. Бабочка на нём была в полном порядке, как и он сам. Разве что чуть бледноват. Как и шедший рука об руку с ним Лорд. Потому что за соседним столом нас уже ждали.