В общем, летел я в Могилев, ощущая себя натуральным капиталистом. Выглядел же в лучшем случае как турист. Причём слабо подготовленный — в Белоруссии погоды стояли ни разу не испанские. До здания аэропорта было навскидку с километр. Стоя под мелким дождиком на бескрайнем асфальтовом поле, я почувствовал приземление в полной мере: и чисто технически, и психофизически, эмоционально: салют, буржуй! Дальше — пешочком. Внутренний скептик начал насвистывать песню «Свежий Ветер» группы BRUTTO, а фаталист затянул голосом Сергея Михалка: «Паникует трусливая контра, / Здравствуй, новый рассвет! / Королям золотого дисконта — / Пролетарский привет!»**. Почудились скрип кожанки и запах свежесмазанного маузера.

И тут как по заказу откуда-то справа на лётное поле вырулила черная «Волга» с мигалками на крыше. Пока выключенными. Я присмотрелся — точно «Волга», тридцать один-десять. Если в тайге чувствовалась вся глубина веков, то тут было значительно мельче. Будто в девяностые попал. Оставалось надеяться, что на этом автомобиле я не поеду ни в исполком, ни в милицию, ни в КГБ. Мне все эти места были решительно без надобности. Меня семья ждала на берегу Атлантического, на минуточку, океана. И всех дел-то было в братской Беларуси, что кинуть крестик в озеро да торжественно прикопать останки Змицера где-нибудь в симпатичном месте на его земле.

Чёрный автомобиль, свистнув при торможении не хуже УАЗика, замер в паре метров. Открылась передняя пассажирская дверь, оттуда выкатился мужичок на голову ниже меня, но плотненький, сытенький такой, и покатился в мою сторону, начав тараторить ещё издалека:

— Дмитрий Михайлович, дорогой, здравствуйте, здравствуйте! Рад, так сказать, приветствовать на землях предков, от имени и по поручению! Ага, по поручению, да. Да что ж Вы без предупреждения-то так нагрянули, как снег на голову прямо? Если бы не коллеги — так и не узнал бы никогда, спасибо, добрые люди подсказали — беги, мол, встречай!

Напор, простота и обильность речи, располагающие тон, жесты и мимика, свойские интонации в голосе. И при этом очень внимательные серые глазки на лице с ясной улыбкой. Которые в ней снова не принимали никакого участия. Запах маузера, похоже, не отменялся, а только откладывался.

— Здравствуйте, уважаемый… — начал было я вопросительно, но тут же был перебит.

— Григорий! Григорий я, Болтовский моя фамилия, смешная такая. По-здешнему — Рыгор можно звать, — колобок вцепился в ладонь пухлыми, но сухими и холодными руками и мелко затряс, не выходя из образа. Эдакий душа-человек, зампред колхоза или работник профкома, отряженный начальством встречать проверку из главка. И моросил ничуть не хуже местного мелкого дождика. Бабушка такой назвала бы «дрибнэнький».

— А по батюшке как Вас, Григорий? — я никак не мог понять, стоило ли с ним играть в его игры? По всему выходило, что не стоило — на его земле, по его правилам и с его козырями было кристально ясно, кто победит.

— Да ни к чему это, зачем по отчеству-то? Рыгор и Рыгор, я человек простой, без претензии.

— Привычка у меня, Григорий, к офицерам Вашего ведомства по имени-отчеству обращаться, ничего не могу с собой поделать, — и я старательно изобразил искреннюю улыбку, попытавшись тоже исключить из нее всё, что выше носа.

— Откуда информация о ведомстве? — и колобок мгновенно превратился в товарища Колоба. Суета ушла за доли секунды, спина выпрямилась, плечи расправились. Голос стал сухим и казённым, как авансовый отчёт десятилетней давности. Пожалуй, первая маска мне нравилась больше.

— Потому что аэропорт — режимный объект, и встретить на лётном поле я мог летчика, топливозаправщика, водителя автобуса, пограничника или сотрудника Вашего ведомства. Хотя, погранцы же тоже Ваши, точно. Автобуса нет, цистерны с керосином — тоже. На лётчика Вы, может, и похожи, но здесь они были бы по форме, а Вы — в штатском, — я развёл руками, словно говоря: «Ну что сложного? Тут и дурак бы догадался».

— Интересная выкладка, не лишена логики. Да, Вы правы, Дмитрий Михайлович, я — сотрудник Комитета государственной безопасности Республики, Болтовский Григорий Андреевич. Звание назвать, удостоверение предъявить? — ну вот, начинается. Не успел прилететь — а надо мной уже издеваются чекисты. Нет, влипать — это определённо мой талант. Интересно вот только, он излечим, или это пожизненно?

— Помилуйте, Григорий Андреевич, к чему это? Верить Вашим коллегам на слово — вторая моя привычка, — и я постарался улыбнуться по-человечески, и даже чуть-чуть, самую малость, виновато, прости, мол, дядя, перегнул на нервной почве, но не со зла.

— Ну и ладушки, вот и замечательно! — колобок вернулся ещё быстрее, чем пропал товарищ Колоб. Вот это чудеса мимикрии, вот это работа над образами. Передо мной снова стоял товарищ из профкома в мятом сером костюме и широкой улыбке. Ну и артисты у них тут в органах служат!

— Какие планы, Дмитрий Михайлович? Обзорная экскурсия по городу? Могу рестораны порекомендовать на любой вкус, тут за последние лет пять общепит так развернулся, так шагнул — мама дорогая! Что угодно — суши, пицца, фуа гра, я извиняюсь, всякая. Местная кухня тоже на уровне, не отстаёт, — Рыгор частил, как из пулемета, ни дать ни взять — гостеприимный хозяин, знаток и любитель родного края. Но серые глаза на радушном лице остались от того, предыдущего образа.