Когда Деми пропал в коридоре, Софи стянула с себя кеды, старые джинсы и присела на край кровати. На её ногах не было ни одного живого места. Лишь ссадины, ушибы и налитые кровью синяки. Там, где желтели и начинали сходить одни, тут же появлялись другие. Тёмно-синие и ярко красные. Раньше они не давали Софи покоя, сейчас же вовсе не ощущались. «Просто тело начало приспосабливаться», – пришло ей в голову первое разумное объяснение. «Любой бы привык, если бы ему пришлось выносить такое», – продолжала она толковать сама себе, но всё это звучало как оправдания.

На Ньюэре всегда было тепло. Она не обременяла себя снегами или летним зноем, но иногда подмораживала лужи и разогревала воздух до того, что дышать им становилось трудно. В сезон дождей задача Софи состояла лишь в том, чтобы избежать потери своего темпа. Она всегда спешила, и то, что из-за гололедицы и подъёма вод Кали ей придётся задержаться, выводило её из себя. Будто Нью нарочно пыталась остановить Софи и не дать ей ступить лишнего шагу. Только не в эту сторону. Не туда, где ей могли встретиться другие.

Незнакомая ей прежде одежда была почти ничем не лучше той, которую она оставила под кроватью. Плотно сидящие на талии джинсы, прочная футболка, кофта с большими и достаточно глубокими карманами для того, чтобы надёжно спрятать в них руки и нож. Софи всегда выбирала то, что никак не помешало бы ей бежать или драться, даже задолго до того, как пал старый мир.

– У меня есть вопрос, – прошептал Деми, когда Софи вышла к нему в коридор. Новая джинсовая куртка села на его понурые плечи так, словно бы однажды её пошили специально для них. Получив дозволительный кивок, он продолжил: – Как часто мы будем видеть твоих больных?

– Не слишком. Со временем и живые, и мёртвые лишь убавляются. – Она бросила парню рюкзак, который теперь был ему необходим. – А твоих?

– Не знаю. – Деми шёл следом за ней, пытаясь смириться с тем, что совсем скоро они отправятся в путь. – Я видел их лишь дважды.

– И в первый раз они убили твоего друга? – произнесла Софи так безучастно, что по его спине пробежали мурашки.

– Да, – он ответил тише обычного, и она не смогла не придать этому значения.

– Слушай, Деми. – Софи проговорила его имя размеренно и чётко, чтобы он точно вслушался в её речь и смог разобрать каждое её слово. – Забудь о мёртвых. Не думай ни о ком из них. Ты больше не можешь о них волноваться. Они сделали для тебя всё, что могли, и ты для них – тоже. В сожалениях нет никакого смысла, это пустая трата времени. Придавай значение лишь тому, на что ты ещё способен влиять.

– Тогда почему ты так часто вспоминаешь о своих родителях?

– Потому что говорить о своих убеждениях куда проще, чем самому их придерживаться. – Она выглянула из-под задней двери дома, огляделась и, убедившись, что никого рядом нет, закончила: – Ты поймёшь это, когда у тебя появятся принципы, и ты станешь повторять себе о них так часто, что и сам начнёшь в них верить.

Заговорить Деми больше не решался. Хоть Софи и не ограничивала его в оружии и том расстоянии, на котором он мог держаться от неё, рядом с ней ему было неспокойно. Она обо всём знала больше него. В каждой его проблеме Софи уже могла быть наставником. Словно бы мир нарочно насмехался над ним и пытался сделать всё, только бы увеличить разницу между ними.

И, всё же, в чём-то Деми понимал куда больше неё. Ему не приходилось догадываться, как сильно ей нужно себя сдерживать для того, чтобы быть такой. Он не строил предположений, потому что раньше сам был точно таким же. Он всегда выживал, но не в отсутствие людей, а среди них.

Софи перебегала от одного здания до другого так, словно боялась того наблюдателя, что извечно следил за ней на улицах и заглядывал под те крыши, за которыми она пыталась от него укрыться. С появлением Деми её тревоги лишь усилились. Невидимая пара глаз следовала за ней во все возможные укрытия и уже ждала там, куда Софи только собиралась пойти. И Деми тоже это почувствовал сразу после того, как столкнулся с Безумным. Но Софи волновали другие выжившие. Те, что куда больше походили на людей. Не заметить их, прячущихся на деревьях и в чащах, было куда проще.

Новый велосипед нашёлся куда быстрее, чем Деми себе представлял. Подобное теперь никому не было нужно. Никто не спасался бегством и не пытался найти помощь там, куда не добраться своим ходом. Потому что заниматься этим было некому. Не осталось ни одного страждущего и нуждающегося. За исключением Софи и Деми выжили лишь Безумные и мародёры.

Земля медленно остывала, Кали бесновалась, а тот ветер, что касался её вод, становился всё холодней. Машины, в беспорядке рассыпанные по улицам меж жилых домов и магазинов, на солнце играли своими разбитыми стёклами, за которыми скрывались пустые салоны. Софи уже приходилось переживать ночи в подобных. И слишком часто, чем хотелось бы. На маленьких и тесных сидениях она чувствовала себя так, словно ей не повезло оказаться в западне. Теперь любое бесшумное место казалось ей ловушкой.

Софи ехала первой и от того стала вынуждена часто оглядываться, чтобы убедиться, что Деми не отстаёт. Только на окраине города, где холмы вздымались всё выше, а реки уходили глубже, она сбавила темп и позволила ему себя догнать. От одной лишь мысли, что из-за его медленного темпа Софи потеряет несколько часов, она начинала злиться. Ведь чем быстрее Софи попадёт в Центр, тем скорее исполнит просьбу отца. За теми стенами наступит время её освобождения. Среди узких улиц и необъятных небоскрёбов она наконец будет свободна.