Небольшой отступ от темы, и вот Анна уже тащит собранные чемоданы к входной двери. Её русые волосы нервно выплясывают кулебяки, подчиняясь резкому шагу. Побитый пёс идёт следом, поджимая хвост. Его хозяйка натягивает кроссовки. В последний раз она смотрит на своё отражение, поправляя спутавшиеся локоны. Наконец взгляд её фокусируется на Рафаэле. Очень примечательная деталь заключается в этом зрительном контакте, который занимает у Анны продолжительное время. Собачке кажется, будто пристальность жены призывает бедолагу к каким-то действиям. Мелькает мысль о призрачной надежде на то, что эта женщина полагается на всю резкость ситуации, надежде на то, что собачка превратится в оборотня, показав, наконец, качества так нужные ей. Но Рафаэль, чувствуя тонкость ситуации, остаётся неподвижным и немым.

Коннект резко обрывается. Анна потеряна навсегда. Её хрупкий, нагруженный сумками силуэт исчезает за металлической дверью, которая в последний раз раздаётся оглушительно громовым ударом – так сильно хозяйка зла на своего питомца.

Рафаэль открывает влажные глаза. Перед носом возвышается девушка с ресепшена. В руках она держит компактный паспортный терминал для стандартной процедуры идентификации личности, использующийся не только в клиниках, но и в других местах при различных ситуациях, когда на то есть необходимость.

Мужчина разворачивает левую руку тыльной стороной, предоставляя возможность считать код-татуировку. Эта небольшая наколка, очень смахивающая своими полосками на продуктовый штриховой код, позволяет перейти на личную страницу каждого гражданина, на которой указана вся официальная информация.

Пока девушка бесшумно настукивает пальцами по дисплею, Рафаэль находит Радю курящим на крыльце.

– Рафаэль 14831520?

– Он самый.

– Добро пожаловать в психиатрически-реабилитационную клинику имени Казимира.

– Благодарю, наслышан.

– Что, простите?

– Да ничего, говорю: бывал тут, но вас вижу впервые.

– Понятно. Время позднее, врач сможет принять только завтра днём. Санитар отведёт вас в палату, где вы сможете отдохнуть.

– …

Девушка с ресепшена возвращается за своё рабочее место, начиная активно стучать по кнопкам клавиатуры. К этому времени с перекура возвращается санитар. В приёмной сразу начинает пахнуть дешевым табаком, имеющим, в отличие от своих качественных конкурентов, характерный аромат застоявшейся гари.

На рабочих смарт-часах Ради загорелся экран. Ознакомившись бегло с информацией, он кивает сам себе.

– Пройдёмте, уважаемый, покажу ваши покои.

– Непременно.

Рафаэль боялся, что его могли определить в корпус для буйных, учитывая прошлые намеки врача на то, что повторяющиеся случаи агрессии могли перевести пациента на «новый уровень» борьбы с недугом. Но когда санитар нажал на четвёртый этаж, от сердца сразу отлегло.

Местный пентхаус предназначался не для особо опасных, а, скорее, для слегка оступившихся. Не сказать, что уж очень сильно приятно тут очутиться, но знакомые стены и элементарное знание местных порядков внушают имитацию спокойствия.

Вот перед взором тусклый коридор. За стойкой в середине «кишки» мирно дремлет дежурная медсестра, а по бокам натыканы маленькие, очень узкие дверцы. Рафаэль знал, что чётные палаты по левую руку имели небольшие, но вполне симпатичные окна, а вот в нечётных палатах по правую сторону были установлены лишь имитационные экраны, которые дублировали вид из окон соседей. Не стоит удивляться такой странности. Всему виной непродуманное зонирование архитектора, которому приходилось в спешке выполнять выигранный тендер. Можно было не заморачиваться, поставив не очень удачливых пациентов перед фактом отсутствия в их палате форточек, но заведующий главврач – человек не только большого ума, но и души. Поэтому было решено создать почти равные условия для всех гостей.

Когда тени поравнялись с дежурной стойкой, санитар самостоятельно скопировал информацию со своих часов с регистрационного компьютера, избавив медсестру от вынужденного пробуждения. Рафаэль юрко подглядел на светящийся экран, увидев цифру «34».

Снова повезло. Только однажды он попал на нечётную сторону. Не сказать, что искусственное окно может считаться худшим кошмаром пациента, но всё же приятней спать с режимом «проветривания». Шелест деревьев за окном – чудеснейшая песня природы.

Электронный ключ блаженно завибрировал. В застоявшейся тишине раздался щёлк отворённой двери. Радя приветливо пригласил Рафаэля пройти и, пожелав спокойных снов, ретировался.

Сейчас, оставшись наедине в этом пусть скромном и маленьком, но убранстве, Рафаэль почувствовал полную покорность ночи. В один миг его тело стало тяжелым. Тревоги ушли, как, впрочем, и хорошие мысли. На смену эмоциям пришло одно великое желание спать.

Он не стал переодеваться в приготовленную больничную форму, которая лежала у подножья кровати. Сил хватило только на то, чтобы содрать с себя обувь, открыть шире окно, а после, тело рухнуло камнем, приятно соприкоснувшись с мягкой поверхностью.