Он ослабил хватку на моем запястье, и я застонала, когда его рот переместился с моих губ на шею, посасывая, покусывая и отмечая мою плоть, а толстая выпуклость его члена уперлась мне между бедер.

— Рик, — умоляла я, нуждаясь в том, чтобы он взял всю эту боль в моем сердце и душе и превратил ее во что-то другое. Во что-то гораздо чертовски лучшее, в то время как я делала то же самое для него.

Он схватил меня за задницу и развернул нас, наполовину направляясь к двери, но вместо этого прижал меня спиной к другой секции стеклянной стены, а его рот нашел мой сосок через тонкую ткань майки и сильно прикусил его.

Мои пальцы ног коснулись спинки ротангового дивана, и я передвинула ноги так, чтобы вместо того, чтобы обхватывать ими его, мои ступни стояли на спинке, и я могла помочь ему удерживать мой вес.

Я схватилась за пояс его боксеров и стянула их вниз, а моя киска сжалась при мысли о том, что я могу заявить права на этого мужчину-зверя, на эту частичку моего сердца и причину моей боли. Но сейчас мне было наплевать на все это, мне просто нужно было, чтобы он взял меня так, как ему хочется, и позволил разрушенным частям меня почувствовать себя целыми хотя бы ненадолго.

Маверик зацепил край моей майки и сорвал ее через голову, отчего мои волосы рассыпались вокруг меня веером пастельных тонов, и он с голодным стоном уставился на мое обнаженное тело.

— Каждый день, пока я был в том месте, я мечтал о тебе, — сказал он грубым голосом, отбрасывая боксеры в сторону, и его твердый член оказался между моих бедер, терся о мою влажную сердцевину и вынуждал меня стонать от желания. — Каждую ночь я закрывал глаза и думал о том, каково это — вот так заявить права на твою сладкую киску.

Я посмотрела на него снизу вверх, когда от его слов у меня участился пульс, а он сжал свой член в кулак, прижимая его к моему входу так, что головка слегка вошла внутрь, заставив меня ахнуть от его толщины.

— Никакая другая киска не смогла бы приблизиться ко мне. Не после того, как я трахал свою руку, думая о твоей, ночь за ночью, — продолжал он, сжимая мою задницу покрытыми чернилами пальцами, пока я пыталась раскачивать бедрами и принять его глубже. — Ты понимаешь, что я тебе говорю, красавица?

— Нет, — простонала я, откидывая голову назад, впиваясь ногтями в его плечи и пытаясь притянуть его ближе, заставить его погрузиться глубже.

— Я шесть лет провел в тюрьме, окруженный одними членами, и думал о твоей мокрой киске каждую гребаную ночь. Я вошел туда девственником, красавица.

— Ты уже не девственник, Рик, — запротестовала я, потому что я видела его с Мией и не была гребаной идиоткой.

— Я и не говорю, что это так, — прорычал он. — Я говорю, что я долго ждал, чтобы стать владельцем киски, потому что есть только одна, которой я заинтересован владеть. Так что скажи мне, что хочешь, чтобы она принадлежала мне, или я трахну тебя в задницу, как и всех остальных.

Мои губы приоткрылись, и я уставилась на него, несколько раз моргнув, когда поняла, что он говорит. И хотя это было безумием, и я знала, что дырка есть дырка, и на самом деле это не должно было означать ничего большего, я знала, что это не так. Он не хотел никого подобным образом, кроме меня. Он не бросил меня, когда я думала, что он это сделал. Он был одинок и тосковал по мне точно так же, как я тосковала по нему, и даже когда он потерял надежду когда-либо найти меня снова, он никогда не переступал эту черту с другой.

— Владей мной, Рик, — твердо сказала я. — Трахни меня так, как ты этого хочешь, и заставь меня забыть последние десять лет, которые разделяли нас.

Маверик голодно застонал от моих слов, а его хватка на моей заднице была такой чертовски сильной, что я знала, что он, должно быть, оставил синяки там, где сжимал меня, но я хотела, чтобы он это сделал. Я хотела, чтобы он клеймил мое тело всеми возможными способами и брал от меня ровно столько, сколько отдавал.

Движением бедер он сделал именно это, его толстый, твердый член вошел в меня так глубоко, что от этого ощущения у меня перехватило дыхание, а крик удовольствия сорвался с моих губ, чтобы быть украденным небом. Маверик глубоко застонал, когда моя киска сжалась вокруг него, и я надеялась, что это было так хорошо, как он себе представлял, — наконец-то получить то, о чем он так страстно мечтал.

Его рот нашел мой, когда он вышел, и когда я снова вскрикнула от его следующего жестокого толчка, он проглотил звуки.

Я подалась бедрами навстречу ему, опираясь ногами на спинку дивана, чтобы при каждом столкновении наших бедер его член входил жестко и глубоко, и он поцеловал меня так грубо и дико, что я была уничтожена им.

Его член был таким охуенно большим, что у меня кружилась голова от каждого толчка, а мои ногти впивались в его плечи, и я царапала и отмечала его, так же сильно, как он меня.