Стекло за моей спиной тряслось и дребезжало каждый раз, когда он вонзался в меня, и внезапный треск заставил нас обоих замереть, когда стекло за моей спиной покрылось паутиной трещин, которые распространились по всему нему.

Я выругалась, прерывая наш поцелуй и оглядываясь через плечо на повреждения стекла, но Рик едва удостоил его взглядом, опустив рот, чтобы пососать мой сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня застонать, прежде чем внезапно выйти из меня.

Маверик оторвал меня от разбитого окна и поставил на ноги рядом с перилами балкона. Когда он наклонился, чтобы снова поцеловать меня, его губы были в синяках, и он запустил руку в мои волосы и медленно намотал их на кулак. Как только он завладел моей головой, он толкнул меня на колени под собой и дернул за волосы, чтобы я подняла на него глаза.

— Сегодня ночью я буду владеть каждой частичкой твоего тела, красавица, — прорычал он. — Я собираюсь владеть им всеми способами, о которых мечтал, пока был взаперти и тосковал по тебе. И ты будешь наслаждаться каждой гребаной секундой этого, не так ли?

Маленькая дерзкая засранка во мне хотела послать его нахуй и показать ему, насколько я могу владеть им вместо этого, но что-то было в нем сегодня, что-то в том, как я поймала его с пистолетом, приставленным к виску, и темнотой в его глазах, которая, казалось, будет длиться вечно. Он нуждался в этом. Ему нужно было получить что-то из своей прежней жизни и исполнить это желание, чтобы у него была хоть какая-то надежда вернуть себе ту жизнь, которой он мог бы жить.

— Заставь меня наслаждаться этим, детка, — передразнила я его, облизывая свои припухшие губы и разглядывая твердую длину его татуированного члена, пока он сжимал его в своей большой татуированной руке. — Делай все, что в твоих силах. Я твоя, чтобы разрушить меня этой ночью. Давай посмотрим, сможешь ли ты заставить меня снова почувствовать себя живой.

Маверик бросил на меня взгляд, от которого у меня внутри все сжалось самым восхитительным образом, поскольку я скучала по ощущению его члена внутри меня. Он подался вперед, и я открыла рот, как хорошая девочка, облизывая головку его члена, пока он кормил меня ею, а его хватка в моих волосах удерживала меня совершенно неподвижно.

Но он не игрался ни в какие игры, и с наполненным похотью рычанием он подался бедрами вперед и вогнал свой член прямо в мое горло, достав до задней его стенки.

Я застонала вокруг его члена, пробуя его и себя на вкус на нем и посасывая каждый восхитительный дюйм, когда моя челюсть широко раскрылась, и он начал трахать мой рот с отчаянной самозабвенностью, от которой мне захотелось большего.

Я схватила его за задницу, чтобы подбодрить, впиваясь ногтями в подтянутые мышцы, и, когда я подняла взгляд, чтобы встретиться с его глазами, он громко застонал и сильно кончил.

Горячая сперма ударила мне в горло, и он удерживал меня на месте, глубоко загнав свой член мне рот, ожидая, пока я проглочу ее, прежде чем разжать свой кулак с моими волосами и выйти из меня.

Его член почти не утратил своей твердости, и Маверик облизал губы, когда поднял меня на ноги и повел к шезлонгу.

— Это была легкая часть, красавица, — сказал он грубым голосом, от которого мои соски напряглись и запульсировали. — А теперь иди и сядь мне на лицо, пока я готовлюсь ко второму раунду.

Свяяятое дерьмо, этот мужчина должен был стать моей погибелью, и я буду лежать в гробу с чертовски широкой улыбкой на мертвом лице и надписью на надгробии: «Она была затрахана до смерти и умерла счастливой, как грех».

Маверик откинулся на спинку шезлонга, давая мне возможность полюбоваться его восхитительными татуировками, переливающиеся в лунном свете. Черт, даже его член был произведением искусства, левиафаном, покоящимся между его бедер в полустоячем положении и заставляющим влагу скапливаться между моими бедрами. Этот мужчина представлял собой зрелище, на которое стоило посмотреть. Он был демоном, облаченным в кожу святого, и оставленным развращать ее всеми самыми восхитительными способами.

Я забралась к нему на колени и крепко поцеловала, наслаждаясь тем, как он сжимал мою задницу и с силой впивался в нее пальцами. Все в этом мужчине было твердым, уверенным и неумолимым. Он был грубым, безжалостным и, о, таким чертовски вкусным.

Зубы Маверика внезапно впились в мою нижнюю губу, и я ахнула от боли, дернувшись назад и почувствовав вкус крови. Я влепила ему пощечину, даже не подумав об этом, и темнота в его глазах полыхнула грязными обещаниями, а мою ладонь обожгло от удара.

— Я сказал тебе сесть мне на лицо, а не на колени, — предупредил он меня, откидываясь на спинку шезлонга и приподнимая меня за задницу так, чтобы он мог расположить мои колени по обе стороны от своей головы. — Еще раз ослушаешься, и я тебя за это накажу.

— Да, господин, — поддразнила я, но горячий взгляд, который он бросил на меня из-под моих бедер, сказал, что он ничуть не возражал против этого. — Или ты предпочитаешь «хозяин»? — Продолжила дразнить я, и хватка Маверика на моей заднице усилилась, когда он опустил меня так, что моя влажная киска оказалась именно там, где он хотел, и когда его рот сомкнулся на моем клиторе, я не смогла удержаться от резкого вздоха. Он начал лизать и сосать, и, о моя гребаная жизнь, это было так приятно, что я не смогла удержаться от стона, и начала тереться о его лицо. Я крутила свои ноющие соски, щипая их и принося некоторое облегчение нуждающейся плоти, пока пыталась вспомнить, что я говорила.