Меня тошнит.

— Ты послал сюда человеческую женщину, чтобы соблазнить его? А что, если бы он случайно навредил ей или попытался напиться ее кровью после стольких лет голодания? Ты представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы обезопасить Обри? Мне до сих пор снятся кошмары из-за их спаривания — феромоны вызывали тошноту, не говоря уже о звуках ебли, — я демонстративно передергиваюсь.

Его лицо становится мрачным, будто это я здесь псих.

— Бьянка — упырь, идиот.

Я замираю.

— Как ты скрыл запах? — спрашиваю я, искренне заинтригованный.

Мы с вампиром вообще ничего не уловили. Бианка пахла как человек, и я проверял это лично. У каждого есть свой запах, даже у сверхъестественных существ. Обычно никакие духи, одеколон или зелья не могли так обмануть мой нос. Я встретил ее у двери и не почувствовал ничего необычного.

Выражение лица Фрэнка становится непроницаемым.

— У всех нас есть свои маленькие секреты, не так ли? Полагаю, у тебя тоже есть пара трюков в рукаве, чтобы сливаться с людьми, иначе я бы уже давно знал, что тебе не нужна полная луна, чтобы обратиться.

Я не удосуживаюсь ответить. За последние несколько дней он и так прекрасно понял, что я совершенно не похож на волков.

Мое бедное итальянское кожаное кресло жалобно скрипит под тяжелым, мускулистым телом, когда Фрэнк подается вперед, чтобы встать. Все это время я боюсь, что его огромные руки раздавят удобные подлокотники.

— Я не вмешиваюсь, если в этом нет необходимости, — заявляет он, когда оранжевый цвет в его глазах сменяется на серо-стальной. Он направляется к выходу.

— Есть еще новости? — отзываюсь я с показным безразличием.

Мы с Фрэнком были деловыми партнерами задолго до того, как его маленькое предприятие превратилось в многомиллиардную корпорацию, но это уже слишком даже для меня.

Он поправляет темно-серый костюм и бросает взгляд на свои астрономически дорогие часы.

— Не паникуй, шавка. Я, в какой-то мере, пытаюсь тебе помочь. Бьянка была здесь только на случай, если он сорвется.

Скрывать Влада с Обри от внимания людей и так почти невозможно. Последнее, что мне нужно, — это драка между ним и Фрэнком.

Когда-то мы вчетвером жили в замке, но это было до того, как Лондон был охвачен пламенем из-за влюбленности Фрэнка в человека. Именно поэтому он с самого начала был против нашего общения с людьми. Это не было проблемой до пары Влада и теперь — моей.

Я ничего не отвечаю и долго смотрю на пустую решетку камина, после того как дверь в мой кабинет закрывается за ним.

Моя единственная надежда в том, что я успею выяснить правду о Уитли прежде, чем Фрэнк узнает, что она может быть моей парой. В то же время мне нужно скрывать от нее свою истинную сущность. Если я смогу заставить ее захотеть меня так же, как я ее…

Мысль о том, что мне придется лгать своей паре — человеку — до конца жизни, почти невыносима. Мысль, что она может отвергнуть меня или даже сбежать в страхе, заставляет желудок сжиматься. Если бы она когда-нибудь испугалась меня, я бы себе этого не простил.

— Черт, — говорю я в пустоту, тело дрожит от желания снова быть рядом с ней.

Непрекращающаяся тяга к Уитли вполне может убить меня, если это только начало. Я жажду ее близости и не смогу долго сдерживать свою реакцию. Никогда в жизни я не хотел женщину так, как ее — слово из ее уст, вздох с ее губ или что угодно, что она готова мне дать.

Слова Фрэнка эхом звучат в моей голове: это только начало.

Я уверен, что он прав, хотя и не знает насколько.

Да помогут мне Боги, эта женщина вполне может сломать меня.

Глава 22Уитли Уитт

?

Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Черт возьми, Коннор, — шепчу я себе под нос, уставившись на вызывающе яркий букет алых роз, стоящий на буфете в столовой.

За моей спиной раздаются умиленные вздохи, лицо заливается таким же румянцем, как и эти проклятые цветы. Прошедшие дни были похожи на чертовски приторную романтическую комедию от Hallmark50.

— Это выходит из-под контроля.

Каждую ночь он укладывает меня спать, обнимая, и каждое утро будит нежными поцелуями, прежде чем затащить в душ. К тому времени, как я выхожу из ванной, он протягивает мне кофе, именно такой, какой я люблю. А теперь вот еще и розы повсюду.

Проблема в том, что он так и не прикоснулся ко мне снова с той ночи, когда сказал, что хочет поиграть. Дойл твердит, что сначала собирается искупить свою вину, но, клянусь, он просто издевается над моей киской. Это вызывает у меня желание залезть на него, как на дерево, и заставить его крикнуть «Бойся»51!