Она чуть не захлебывается от смеха. По щекам, а затем и по ключицам разливается румянец, окрашивая в розовый цвет даже ее пышные груди.

Я внимательно осматриваю ее, наслаждаясь пышными изгибами бедер, которые еще сильнее подчеркивает корсет, утягивающий талию. Я вытаскиваю яйцо из коробочки, а затем хватаюсь за многочисленные юбки ее платья и поднимаю их.

— Ты действительно выглядишь в этом прекрасно, — шепчу я ей на ухо, снова опуская руку под юбки и пробегаясь пальцами по скользким, влажным складочкам. — Боги, да ты вся мокрая.

Она внимательно изучает меня, и я бы многое отдал, чтобы узнать, что у нее на уме.

— После этого мы уже не будем просто друзьями, Коннор, — говорит она, как будто это что-то значит, учитывая, что я только что пригласил ее на свидание.

Я хмурюсь от уязвимости, которую вижу в ее глазах.

— Нет, не просто, — отвечаю я, целуя ее, пока ввожу один палец в киску и провожу большим пальцем по клитору. — Я никогда не мог держаться от тебя подальше, а теперь… ты моя.

Я целую ее так, как ей нравится, позволяя пальцам играть с шелковистыми складками, прежде чем прижимаю розовое устройство к нижним губкам. Она дергается, вероятно, от того, какое оно холодное у входа, но я знаю, что она быстро его согреет. Я отрываюсь от ее губ и наблюдаю, как глаза Уитли распахиваются, а пухлые губы приоткрываются в мягком вздохе, когда я вставляю игрушку глубоко внутрь.

Устройство еще не включено, но я показываю ей телефон с уже синхронизированным приложением. Ее взгляд разгорается, а румянец на щеках становится еще ярче, пока она поправляет юбки и собирается выйти из кладовой, открыв рот, чтобы что-то сказать — наверняка какую-нибудь слегка раздражающую колкость.

Резко шлепнув ее по упругой заднице, чтобы заткнуть, я рычу:

— Не смей кончать, пока я тебе не разрешу.

Глава 23Уитли Уитт

?

Капитуляция.

О боже, неужели я правда это делаю?

Эта его ухмылка снова появляется на лице, а бровь взлетает вверх, пока мое сердце громко стучит в висках.

— Ну что, Уитт? Хочешь, чтобы я поиграл с тобой в переполненном зале?

— Я не знаю, — отвечаю я.

Киска сжимается вокруг игрушки, я определенно точно хочу этого. Одна мысль о том, что он будет играть со мной, разжигает во мне еще больший голод. Тот факт, что никто не узнает, кроме нас, и что он будет контролировать это, внезапно удивляя меня импульсами, только сильнее заводит.

— Не вынимай ее, — шлепок обрушивается на мою задницу, обтянутую подвязками.

Взгляд Дойла говорит, что он хочет сожрать меня живьем и совсем не собирается быть нежным. Он, наверное, хочет меня запугать, но это только сильнее разжигает желание подчинить себе этого мужчину.

— Если будешь продолжать дразнить, я сломаю твое тело прямо перед тридцатью людьми, Уитли, и ты не сможешь издать ни звука, — его ладонь ласкает мою задницу, скользит по половым губам, а потом он снова целует меня. — Думаешь, выдержишь это? Будь паинькой, иначе я включу ее на полную.

Я отталкиваю его, тыльной стороной ладони стирая с губ поцелуй так же, как сделала это той ночью. На его челюсти дергается мышца, заставляя меня задуматься, помнит ли он это, но я не могу удержаться, чтобы не подлить масла в огонь, потому что в кои-то веки это по-настоящему весело.

— Полагаю, скоро узнаешь, — говорю я, хлопая ресницами.

Я хватаюсь за дверь кладовой и рывком открываю ее, выходя оттуда, пока он не успел сказать что-то еще. Мурашки покрывают руки при мысли о том, что он собирается сделать со мной сейчас… и позже.

Чем дальше я иду, тем сильнее ощущаю игрушку внутри, и мышцы сжимаются вокруг нее с каждым шагом.

Когда я возвращаюсь в коридор как раз к подаче десерта, меня уже трясет. Ощущение этой маленькой бомбы удовольствия, которая может сработать в любую секунду, заставляет меня нервничать в толпе. Перестань себя накручивать, ругаю я себя. Никто не узнает. Ну как они узнают? О боже, я на самом деле это делаю?

Когда подают десерт, в комнате раздаются восторженные возгласы, отвлекая меня, и я испытываю гордость. На столах стоят башни из разноцветного желе в форме замков, рядом — кексы.

Без лишней суеты я успеваю добраться до Аллана, стоящего у дальней стены. Он наблюдает за залом, сложив руки за спиной.

— Привет, Аллан, — говорю я, подходя к нему.

Он кивает в знак приветствия, а я прислоняюсь к стене. Юбки такие объемные, что, наверное, кажется, будто я просто на них присела.