— Прости, я должен ответить. — Он принял вызов: — Привет.

— У тебя включен телевизор?

— Нет.

— Тебе это не понравится.

***

Через пять минут после звонка он въехал на парковку у здания суда. Увидев временное ограждение и заместителей шерифа, проверяющих всех, прежде чем впустить в здание, Кроуфорд несколько успокоился.

Учитывая, что сказал ему Билл, он ожидал, что его остановят и обыщут, но один из помощников шерифа просто пропустил его, отдав честь.

Нил, сукин сын, должно быть, не делился своими глупыми подозрениями со всеми подряд.

Кроуфорд пробрался сквозь толпу журналистов, уже собравшихся в похожем на пещеру вестибюле. Шестью этажами выше солнечный свет струился сквозь окна купола. Один луч, словно прожектор, освещал подиум, на которым устанавливали микрофон.

Гарри и Сейшнс вели, по-видимому, горячую дискуссию с Нилом, в то время как Ньюджент стоял рядом, грызя ноготь. Когда Кроуфорд подошел к ним, Сейшнс привлек его в спор.

— Гарри и я последовали за судьей Спенсер сюда. Теперь он говорит, что мы можем отступить, что он все предусмотрел.

Кроуфорд повернулся к Нилу.

— Во-первых, они остаются. Чем больше будет людей в форме, тем лучше. Во-вторых, о чем, черт возьми, ты думал? Почему не запретил все это?

— Судья Спенсер не проконсультировалась со мной заранее. Я ничего не знал об этом, пока не начали появляться СМИ. Я отложил начало до тех пор, пока мы не расставим своих людей по местам, но если бы я отменил его, негативный пиар...

— Не говори со мной о пиаре, Нил, или я снова заеду в твою распухшую губу. — Он с удовлетворением увидел, что она была вдвое больше обычного размера. — Какие люди? Кто на месте?

— Полицейские, которых мы с Ньюджентом уже проверили и удостоверились, что они не причастны к стрельбе.

Кроуфорд сомневался в том, что Ньюджент может хоть в чем-то удостовериться, но проверка сама по себе должна была предостеречь потенциального убийцу от каких-либо действий. Он должен быть сумасшедшим, чтобы совершить еще одно покушение в здании суда, когда оно кишит сотрудниками правоохранительных органов и людьми с камерами.

Но с другой стороны, он должен был быть сумасшедшим, чтобы сделать то, что сделал два дня назад.

За ограждением офицеры в форме проверяли удостоверения представителей прессы и обыскивали сумки, рюкзаки и корфы с аппаратурой. Но атриум был открыт на каждом этаже. Сотрудники и посетители двигались по круговым галереям, либо занимаясь своими делами, либо с жадным любопытством наблюдая за происходящим на первом этаже. Офицеры были расставлены вдоль ограждений на каждом уровне, но, по оценке Кроуфорда, их было слишком мало. Он повернулся к Гарри с Сейшнсу и тихо сказал:

— Мне это не нравится.

Взгляд, который он бросил на них, был молчаливым сигналом: они тут же разошлись в разные стороны на разведку.

Повернувшись к Нилу, Кроуфорд спросил:

— Где судья?

— Прямо за тобой.

Холли направлялась к ним через вестибюль. Она была одета в кремовый костюм: приталенный жакет, обтягивающая юбка, и туфли на высоком каблуке. Она выглядела великолепно, но Кроуфорду хотелось ее придушить.

С ней была женщина, по фигуре напоминающая тюк хлопка. Ее волосы с проседью были коротко подстрижены, и шагала она так, словно шла в бой. Если судить по настроению Кроуфорда, так оно и было.

Холли вымученно улыбнулась.

— Доброе утро. Хорошо, что ты здесь, и я могу представить тебя руководителю моей предвыборной кампании. Мэрилин Видал, это рейнджер Кроуфорд Хант.

Женщина протянула ладонь с короткими пальцами и окинула Кроуфорда беглым взглядом.

— Ты выглядишь соответственно.

— Чему?

— Техасскому рейнджеру. Квадратная челюсть, стальной блеск в глазах и все такое, — она улыбнулась, обнажив зубы, похожие на старые клавиши пианино. — Но так как ты не в форме, не помешала бы ковбойская шляпа. Предпочтительно белая. И, может быть, один из тех кожаных ремней, которые вы носите на бедрах…

Он смерил ее взглядом, от которого дама пришла в восторг, извинился, обогнул ее и подошел к Холли.

— Это действительно плохая идея. Надо было уведомить сержанта Лестера или меня, прежде чем планировать публичное мероприятие, — он выдавил последние два слова сквозь зубы.

— Я участвую в предвыборной гонке. Как я уже неоднократно говорила, я не могу прятаться, — произнесла она своим высокомерным судейским тоном.

Кроуфорду захотелось встряхнуть ее, а затем напомнить, что двенадцать часов назад она целовала его так, словно завтра не наступит. Но вместо этого он сказал: