Она пожала плечами, и мило улыбнулась.

— Таков и был план.

Хмм.

— Что же его изменило?

— Это. — Ответила она, переводя взгляд на подарок под елкой.

Он не планировал брать его с собой, просто засунул в последний момент в седельную сумку Странника. Что-то подтолкнуло взять его сюда, в дом ее бабушки, в атмосферу Рождества, где он окажет более сильный эффект.

А произвести впечатление и было сутью подарка.

— Хочешь открыть?

— Можно?

— Решать тебе, — сказал он, скрестив лодыжки, и сел напротив нее. — Ты единственная знаешь правила этого дома, а не я.

— У нас нет правил в доме, — ответила она, смеясь, затем дотянулась до коробки и поставила ее себе на колени. — У меня нет ничего для тебя.

— Не беда. К тому же, ты испекла мне печенье.

— И сама же половину съела.

— Некоторыми подарками лучше делиться.

Она посмотрела на свои коленки, ее щеки покрылись румянцем от смущения.

— Думаю, ты прав.

Он думал о ней в постели и не мог представить, как теперь будет спать без нее.

Они уедут от Доноты после обеда, чтобы добраться до его сруба до захода солнца. И благодаря стихшему урагану, он мог завтра доставить ее в Роли. Неделю спустя она полетит над Атлантикой на высоте сорока тысяч футов.

Он не хотел отпускать ее. Он не ждал, что она останется, не имел права просить ее об этом, не мог претендовать на нее.

Подарок это все что у него было.

— Ты откроешь его?

Она убрала шишку с верхушки, оторвала скотч, удерживающий крышку. Затем сжала руки в кулаки и сказала.

— Ты заставляешь меня нервничать.

— Мне уйти? — он не хотел, но сделал бы это.

— Нет, — ответила она, отрицательно покачав головой. — Это рождественское утро. Здесь ты и должен быть.

Он не был уверен, правильно ли понял ее. Он должен быть здесь, потому что сейчас праздник, или потому что ни один из них не должен был быть в одиночестве?

— Хочешь подождать бабушку?

— Нет. — И не произнося больше ни слова, она вытащила резное изделие, держа его в руках, начала изучать, вращая из стороны в сторону.

Для тех, кто не был знаком с этим искусством, кусок дерева так бы и выглядел куском дерева. Но он мог сказать, что Бренна узнала профиль горы, которую Донота Китинг называла домом.

— Думаю, ты можешь это использовать как пресс-папье или что-то вроде того.

Она перевернула его, и увидела дату, которую он высек на дереве. День, когда они стали любовниками.

— Это прекрасно. — Сказала она, а ее голос был чрезвычайно ровным. — Но я не могу его принять.

— Почему? — спросил он, когда она положила его в коробку.

— Очевидно, ты создавал это для кого-то еще. Мне будет неловко, если я приму его.

Он вообще создавал его без каких-либо намерений. Он вырезал его, потому что так получалось.

— Я ни для кого его не делал. И я хочу, чтобы это было у тебя.

— Почему? — она встала, скрестила руки на груди и отвернулась. — Думаешь, мне нужно напоминание о том, что я оставляю? Думаешь, хранить это у себя, видя это каждый день, как-то поможет?

Он встал, желваки заходили.

— Я пытался сделать, как можно лучше, Бренна. Я не знал, что все было настолько плохо.

Ее волосы взметнулись, когда она повернулась к нему, ее руки сжались в кулаки от разочарования.

— Конечно, ты знал. Мы разговаривали об этом. Я сказала тебе, что чувствую себя виноватой за то, что оставляю бабушку одну.

Нет.

— У нее есть друзья. Я здесь. Она не останется одна.

— Она будет без семьи. У нее не будет меня.

Как и я, подумал он, и взял коробку. Ему не нужно было это дерьмо.

— Это был подарок, Бренна. А не чувство вины.

Он остановился возле двери и поднял ботинки, когда она заговорила.

— Прости.

Он повернулся.

— За что?

Она покачала головой, ее глаза покраснели и блестели от слез, к голу подкатил ком, и она пыталась сдержать рыдания.

Он опустил голову, глубоко вдохнул, и обернулся.

— Если ты извиняешься за отказ от подарка, тогда не стоит. Мои чувства не так-то просто ранить. Если ты извиняешься за то, что покидаешь Северную Каролину, — это твое дело. Если тебе жаль из-за того, что было, между нами, — то мне нет.

Он направился в сторону двери, но остановился.

— Если я и жалею о чем-то, так это о том, что у нас была лишь одна ночь, потому что, имей мы хоть еще один шанс, поездочка была бы та еще.

Бренна стояла на заднем крыльце в объятьях бабушки; ее пальто, перчатки, шапка не сильно защищали от пронизывающего холода. Вот и все. Она не увидит бабулю как минимум год, и даже если это и не было в ее власти… оставаться здоровыми, как ей, так и бабуле, ведь даже ели она откажется от должности, ей потребуется куча денег на дорогу обратно.