— Иду, — я глубоко вздохнула, схватила сумку и открыла дверь.

Я не смогла сдержать вздох, вырвавшийся у меня при виде Луки, стоящего передо мной. Я видела его фотографии до аварии, но они не воздавали ему должное.

Он подстриг свою длинную черную гриву, не слишком коротко, консервативно, а достаточно длинно, чтобы она завивалась на воротнике его смокинга. Он также сбрил бороду, сделав свои шрамы более заметными, но также обнажив его острую линию челюсти и сильный подбородок.

Он был силой, с которой приходилось считаться, и когда он смотрел на меня так, словно хотел съесть меня заживо… у меня не было ни единого шанса.

— Ты потрясающий, — прошептала я в изумлении, принимая его мощное присутствие в идеально сшитом смокинге.

Его рот изогнулся в мягкой улыбке. — Ты украла мою реплику.

Я ярко покраснела, не осознавая, что произнесла эти слова вслух.

— Кэсси, ты самая красивая из тысяч звезд.

Я даже не знала, что он сказал, и все же, это действовало на мои женские части — это тоже было новым чувством, но довольно часто повторяющимся рядом с ним.

Я наклонила голову набок, когда он протянул руку, чтобы схватить мою сумку.

— Ты прекраснее тысячи звезд, — перевел он.

— О, спасибо, — я снова покраснела, глядя себе под ноги. — Это из-за платья.

Он покачал головой, протягивая мне локоть, как джентльмен. — Нет, платье не имеет значения; любое платье будет смотреться на тебе прекрасно. Ты сияешь, как самая яркая из всех звезд.

Я улыбнулась в ответ, не зная, что еще сказать. Я взяла его за руку и молча спустилась по лестнице, наслаждаясь его сильным присутствием и его лесным ароматом.

Мы сели в самый роскошный лимузин, который я когда-либо видела, даже в кино.

— Тревор оставит нас на балу и отнесет наши сумки в наши номера, — сказал он, садясь напротив меня в машине.

— Хорошо, — я кивнула. — Где мы остановимся?

— Гранд-отель. У нас номера рядом… Это нормально?

— Конечно, да, — тогда почему ты немного разочаровалась в идее двух комнат? Я смотрю на черный ящик рядом с ним на сиденье. — Что это?

— Моя маска. Ты хочешь…

— Маска! — выдохнула я, касаясь своего голого лица. Я оставила ее на кровати вместе с шалью. — Останови машину!

Лука постучал по закрытому окну перегородки, и машина остановилась как раз в тот момент, когда зазвонил его телефон.

Он достал его из кармана, и я увидела на экране мелькнувшее имя Маттео.

Я выглянула в окно; мы только что выехали из железных ворот.

Он отклонил звонок. — Ладно, мы вернемся, — сказал он, как раз когда телефон снова зазвонил.

— Нет, просто оставайся здесь и поговори с ним, — я дернула головой в сторону телефона. — Я скажу охраннику подбросить меня к гольф-кару и подождать меня. Я вернусь через десять минут.

Он вздохнул, глядя на свой телефон. — Ладно, поторопись, — он ответил. — Быстро.

Я вышла из машины и сделала знак охраннику.

— Извините. Я забыла кое-что в доме; вы не могли бы меня провести?

— Конечно, мисс.

Я сняла обувь, когда мы дошли до дома. — Я вернусь через минуту, — я поставила обувь на сиденье и побежала вверх по лестнице в свою комнату.

Я схватила шаль и маску и собиралась спуститься по лестнице, когда услышала скрип наверху.

Я нахмурилась и поднялась на второй этаж так тихо, как только могла, так как опасения и страх смешались воедино. Мне следовало вызвать охрану, а не подниматься наверх одной, но я волновалась за Дома.

Я нашла Дома в офисе Луки, он разбирал свои вещи, казалось, он был в полном порядке, и разочарование, которое я испытала из-за его предательства Луки, было непреодолимым.

— Ты вообще был болен? — спросила я, мой голос дрожал от грусти, которую я чувствовала.

Он замер, держа в руке папку, и посмотрел на меня, как олень в свете фар.

— Что ты здесь делаешь? Я видел, как ты ушла.

Я подняла бровь. — Что я здесь делаю? — я указала на кабинет. — Ты предаешь Луку.

Он поднял руки, сдаваясь. — Нет, Кэсси, клянусь, я делаю это, чтобы помочь Луке. Я бы никогда его не предал.

— Я должна ему сказать, — я повернулась, готовая уйти.

— Нет, не надо, пожалуйста, — настойчивость его тона заставила меня снова повернуться к нему. — Кэсси, ты же меня знаешь; ты знаешь, что я забочусь — о тебе, о нем.

— Дом, я не могу его предать.

Он покачал головой. — Пожалуйста, только до завтра. Когда ты вернешься, я все тебе расскажу, и если ты все еще хочешь ему рассказать, я не буду тебя останавливать.

— Ты обещаешь?

Он кивнул. — Я обещаю, Кэсси.