— Я только что говорил с адвокатом. Мы поедем туда во вторник, просто чтобы дать ему время подготовить все бумаги для нас.

— Отлично, спасибо.

Лука подошел к нам и встал рядом с Джудом. — Эй, Джуд?

Джуд продолжал читать, как будто никто не разговаривал. Я заглянула в корешок книги — снова Арсен Люпен. Он был в своем собственном мире, теперь его ничто не отвлечет.

Лука нежно положил руку ему на плечо, напугав его.

Джуд моргнул и посмотрел на Луку.

Лука улыбнулся ему сверху вниз. — Скоро будет еда. Почему бы тебе не пойти с Домом в большую библиотеку наверху и не взять несколько книг, чтобы взять с собой?

Это сработало, потому что Джуд вскочил со своего места и с громким стуком закрыл книгу.

— Там большая библиотека? — он посмотрел на Луку широко открытыми глазами.

Мне понравилось, что мой брат не относился к Луке иначе. Сначала я волновалась, когда представляла себе эти две встречи. Лука был высоким, мускулистым, и, помимо шрамов, у него был опасный вид.

Я не была уверена, как мой брат отреагирует на него; он был неловок с незнакомцами в лучшем случае… И все же Джуд сразу же принял его.

Дом покачал головой.

— Опять меня выгнали, — пробормотал он, но улыбка на его лице показывала, что он нисколько не возражает.

— Я могу взять любую книгу, какую захочу? — спросил Джуд, словно не мог в это поверить.

Лука взъерошил ему волосы. — Конечно, какую хочешь, — он посмотрел на Дома и сказал ему что-то по-итальянски.

Дом кивнул и встал. — Давай, Джуд, дадим влюбленным пташкам немного уединения.

Я проводила их взглядом и закрыла за ними дверь, прежде чем повернуться к Луке, который смотрел на меня с такой интимностью, что у меня скрутило живот.

— Мне нужно выучить итальянский.

Он кивнул, подходя ко мне и останавливаясь всего в нескольких шагах. — Я научу тебя, — он положил руки мне на бедра. — Мне нравится учить тебя. Но я ничего не буду от тебя скрывать; просто спроси.

— Что ты только что сказал Дому?

Лука наклонился и коснулся губами моей скулы. — Я сказал ему держать твоего брата подальше от верхних полок; это не книги для него. Но это книги, которые ты и я можем исследовать.

Мои соски затвердели от похотливых мыслей, которые вошли в мою голову от его близости.

Лука сократил небольшое расстояние между нами и притянул меня к себе, положив руки мне на ягодицы.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Хорошо, немного болит, но меня это не волнует.

Лука коснулся губами мочки моего уха. — Ты все еще чувствуешь меня глубоко внутри себя, не так ли?

— Да, — призналась я, прижимая бедра друг к другу.

Лука поцеловал меня в щеку, прежде чем неохотно отстраниться.

— Сегодня ты переезжаешь в мою комнату. В моей комнате много места.

— Это похоже на приказ.

Он нахмурился. — Я не хотел этого, но я думал, ты понимаешь, что теперь ты моя, и я собираюсь делить с тобой жилое пространство и постель каждую ночь. Альтернативы нет.

Мне не хотелось это признавать, и феминистка во мне, вероятно, закричала от негодования, но его альфа-доминантное отношение взволновало меня так, как я никогда бы не догадалась.

Я положила руки на его рубашку над его грудными мышцами и нежно потерла. — Конечно, так и сделаю.

Он ухмыльнулся. — Отлично.

— Спасибо за Джуда — для меня это очень много значит, — я подняла на него глаза. — Ты борешься за него, и это значит больше, чем я могу сказать.

— Я бы не сделал для тебя ничего, Кассандра, разве что отпустил бы тебя. Теперь ты заключила сделку со зверем, и я оставлю тебя.

Я встала на цыпочки и поцеловала его в шею. — Это хорошо, потому что я никуда не уйду, нравится тебе это или нет.

— Это должно быть угрозой? — спросил он, изогнув бровь в усмешке.

Я покачала головой. — Нет, это клятва.

Остаток дня прошел как во сне. Я показала сад Джуду и наблюдала, как он играет в шахматы с Домом и Лукой. Он раздавил их обоих, и вместо того, чтобы злиться из-за того, что его победил десятилетний мальчик, мужчины гордились им.

Теперь я могла это увидеть, нашу жизнь здесь. Семью, которую мы скоро построим, и я не могла дождаться начала этой жизни, потому что я доверяла Луке, что он будет держать тьму в узде.

Он мог быть злодеем в своей собственной истории, но он не был таковым, не в моей истории.