Увиденное ошеломило Орхидею, но прежде чем она вымолвила хоть слово, Дунфан Цинцан шагнул вперед. Его тихий голос достиг каждого уголка царства Демонов:

– Темнейший воскрес и вернулся. Власть в царстве Демонов отныне принадлежит Темнейшему. Несогласные подлежат казни.

Воцарилась тишина, никто не смел даже пошевелиться. По мере того как взгляд Дунфан Цинцана скользил по лицам подданных, воздух сгущался и тяжелел, вынуждая согнуть колени и пасть ниц. Веревки, скрутившие демона-змея, лопнули, словно их рассекли невидимые клинки. Но Да Юй не воспрял, а тоже припал к земле, поклоняясь Повелителю.

Дунфан Цинцан шагнул вперед, и от его поступи развалины храма вновь задрожали. Черные остроконечные камни, напоминавшие первый обелиск, вырастали из-под земли один за другим. Они разметали обломки храма и позолоченной статуи, и на месте прежнего здания появился черный дворец.

Зрелище потрясло Ланьхуа. Если она не ошиблась, черные камни породила магия Дунфан Цинцана… Использовать магию, чтобы построить дворец?! Это выходит за рамки самых смелых фантазий!

Повелитель демонов взмахнул рукой, и ветер развеял прах, в который обратились фрагменты золотой статуи.

– Темнейшему не нужна ваша вера. Он требует беспрекословного подчинения.

Вокруг повисла гробовая тишина. Дунфан Цинцан наступил на обломки и двинулся вперед. Ланьхуа оцепенело уставилась на развевавшиеся серебристые волосы и черное одеяние, не сразу сообразив, что нужно поспешить следом. Цветочная фея так волновалась, что у нее подгибались колени. Спустя миг ее ноги переплелись, и Орхидея рухнула на землю. Она попыталась встать, но темная тень преградила ей путь. Ланьхуа подняла голову и увидела суровый лик Дунфан Цинцана, который вернулся за ней.

– Что… что такое? – запинаясь, пролепетала Орхидея.

Повелитель демонов молча протянул руку. Ланьхуа растерялась. Дунфан Цинцан вскинул брови:

– Не хочешь подняться?

Девушка быстро покачала головой:

– Нет-нет, хочу, конечно.

Она боязливо вложила руку в ладонь Повелителя демонов и ощутила жар его тела. Дунфан Цинцан приподнял цветочную фею. Убедившись, что та встала, он хотел разжать пальцы, но Орхидея тут же пошатнулась, и Дунфан Цинцан передумал. Он поглядел на поникшую девушку, которая не смела признаться, что напугана до дрожи в коленках, вздохнул, потянул ее за руку и зашагал дальше.

Когда они проходили мимо Да Юя, тот подался вперед, но Дунфан Цинцан даже не поглядел на чудище. Мягкосердечная Ланьхуа не удержалась и, прежде чем Дунфан Цинцан утащил ее прочь, погладила змея по морде. Тот радостно завилял хвостом и улегся на землю.

Перед притихшей толпой Дунфан Цинцан остановился. Хотя он поддерживал цветочную фею, чьи ноги заплетались на каждом шагу, его голос был по-прежнему тверд:

– Завтра в полдень чиновники царства Демонов обязаны явиться к Темнейшему на поклон.

Отдав приказ, Повелитель демонов потащил Орхидею во дворец, который только что выстроил сам. Да Юй поднял голову, с напыщенным видом миновал толпу, павшую ниц, и тоже направился ко дворцу. Когда змей удалился, обитатели мира Девяти Глубин подняли головы, обменялись растерянными взглядами, пошушукались и разбрелись восвояси.

Весть о возвращении Повелителя демонов разлетелась по царству в тот же вечер. Безжалостная расправа Дунфан Цинцана с подчиненными привела обитателей мира Девяти Глубин в ужас.

В ту ночь Орхидея тоже трепетала от страха. Дворец наполняла духовная сила Дунфан Цинцана, от взора которого было негде укрыться, и Ланьхуа оказалась в затруднительном положении. Вечером она в отчаянии прибежала к Повелителю демонов и призналась:

– Я хочу помыться.

Дунфан Цинцан оторвался от книги, приподнял брови и перевел взгляд на девушку:

– Ты уведомила Темнейшего о своем желании, чтобы он тебя сопроводил?

Орхидея покраснела и огрызнулась, чтобы скрыть смущение:

– Тут негде мыться!

Дунфан Цинцан снова уткнулся в книгу, и равнодушно заметил:

– Купель здесь имеется.

– Знаю.

– Ну так и иди туда, если знаешь.

Орхидея скрипнула зубами:

– Ты нарочно так поступаешь со мной! Если ты все вокруг видишь, как я могу помыться?

Дунфан Цинцан покосился на цветочную фею и заставил умолкнуть, повторив ее же давнюю фразу:

– Темнейший, похоже, давно узрел все, что мог.

Ланьхуа потеряла дар речи.

– Темнейшему ты неинтересна.