Шрифт:
Больше всего Ланьхуа потрясло слово «мы», прозвучавшее из уст Повелителя демонов. Похоже, Дунфан Цинцан впервые употребил его в разговоре с Орхидеей! Однако времени осмыслить случившееся у Ланьхуа не оказалось. Когда Повелитель демонов пошевелился, из раны в груди тут же хлынула кровь. В ладони Дунфан Цинцана полыхнула красная вспышка, и он зажал рану рукой.
– Ступай и найди.
– Что найти? – растерялась Орхидея.
Дунфан Цинцан снова закрыл глаза.
– Сердце Темнейшего.
Услышав знакомый тон, Ланьхуа поняла, что Дунфан Цинцан вынырнул из воспоминаний и снова превратился в решительного и сурового Повелителя демонов. Вот только…
Орхидея пристально поглядела на Дунфан Цинцана:
– Где прикажешь искать твое сердце?
– Где-то здесь.
«Ха-ха! Прекрасный совет!»
– Если тебе нужно сердце, зачем ты его отшвырнул так картинно? – вспылила Орхидея.
Увидев, что Дунфан Цинцан побледнел и не обращает на нее внимания, девушка фыркнула и заговорила спокойнее:
– Я здесь не только север от юга не отличу, но даже право и лево могу перепутать. Как мне найти твое сердце? Даже если я его отыщу, то вернуться, скорее всего, не смогу. Или ты отправишься следом за мной, зажимая рану в груди?
Дунфан Цинцан, не открывая глаз, схватил Ланьхуа за руку и стиснул ее ладонь, переплетя пальцы. Двусмысленный жест. Орхидея смутилась и покраснела. Она попыталась вырвать руку, но Дунфан Цинцан сжал пальцы крепче.
– Ты… Что ты делаешь?
– Ставлю печать Темнейшего. – Повелитель демонов наконец отпустил Орхидею. – Чтобы ты не заблудилась.
Ланьхуа посмотрела на руку. На ладони действительно появился оттиск, излучавший красноватый свет. Сияние образовало нить, конец которой находился в ладони Дунфан Цинцана. Печать Повелителя демонов напоминала красную нить, соединявшую смертных по воле Лунного старца [55] .
Сы Мин рассказывала воспитаннице, что жителей царства Людей связывают незримые нити. Та с завистью спросила хозяйку про свою красную нить. На что Сы Мин с улыбкой ответила, что для цветка нити не нужны – достаточно пчел.
55
Лунный старец (кит. ??) – даосское божество, покровитель влюбленных и брачных союзов. Согласно преданию связывает будущую пару неразрывной красной нитью.
Даже сейчас Орхидея не понимала смысла этих слов, однако ее осенила догадка: «Хозяйка ошиблась! У цветов тоже бывают красные нити».
– Захочешь вернуться, следуй за нитью. А теперь отправляйся на поиски. – Ледяной голос Дунфан Цинцана отвлек Ланьхуа от размышлений.
Она скривила губы, хмыкнула и поплыла вдаль. Но в тот же миг обернулась в тревоге:
– Ты же вернешь меня назад в случае опасности?
Дунфан Цинцан не ответил. Орхидея долго ждала. Поняла, что Повелитель демонов о ней позабыл и выругалась:
– Снова заткнулся, как тыква-горлянка! [56] Лишнего слова сказать пожалел!
Развернулась и упорхнула.
Когда девичий силуэт исчез в темноте, Дунфан Цинцан открыл глаза. Поглядел на красную нить в ладони, снова смежил веки, ощупал грудь, лишенную сердца, и нахмурился. Давно отринутые желания и чувства, которые неожиданно вернулись, причиняли неудобство, внутреннее дыхание то и дело сбивалось, каждый цунь его плоти разрывала нестерпимая боль.
Он не знал, как долго ждал, но внезапно печать на ладони напомнила о себе. Дунфан Цинцан открыл глаза и увидел, что Орхидея несется обратно, сжимая в руках окровавленное сердце. Девушка вся перепачкалась в крови, и алые пятна на ее одеждах подчеркивали бледность лица.
56
«Закупоренная тыква-горлянка» (кит. ???) – устойчивое выражение, означает «молчун; скупой на слова человек».
Вечно она так: боится боли, страшится смерти, любая неожиданность выбивает ее из колеи. Дунфан Цинцан всегда презирал подобных существ. Он полагал, что слабых нужно топтать. Однако он терпел присутствие Ланьхуа, осторожно прислушиваясь к собственным чувствам. В критический момент в его голове зарождались странные мысли. Дунфан Цинцан сам удивлялся своей снисходительности.
– Большой Демон, сердце! Сердце! Сердце!
Ланьхуа подлетела к Дунфан Цинцану, торопливо швырнула сердце ему на грудь и в испуге вытерла об одежду руки.
– Какой ужас! Почему оно до сих пор бьется? Всю дорогу колотилось в руках. Я думала, у меня самой сердце из груди выскочит…
Дунфан Цинцан смерил девушку холодным взглядом.
– Как ты обращаешься с сердцем Темнейшего?
Орхидея растерялась:
– А что я должна была сделать? Вложить его в твою грудь?
Дунфан Цинцан приподнял брови:
– А как иначе?
Ланьхуа вытаращила глаза, сперва поглядела на окровавленное сердце, а потом на Дунфан Цинцана и замотала головой.