Она молча кивнула и выжидательно взглянула на небольшую стопку бумаг, принесенных на подпись.

Разумовский закончил и передал их ей. Девушка вышла, больше не проронив ни слова. Лена и раньше не отличалась говорливостью и всегда знала рамки, но после расставания с ним будто снизила вдвое свой вербальный лимит. С одной стороны, это говорило о ее профессионализме. С другой же, немного напрягало. Было бы лучше, если бы она согласилась перейти в предложенную им фирму, но настаивать мужчина не хотел по нескольким причинам. Во-первых, Лена действительно прекрасный помощник. Во-вторых, он не уверен, что им дальше придется вместе работать.

Плановое совещание вышло за рамки тайминга и длилось практически час. Но касалось больше фирм-производителей среди «дочек», которые отчитывались по введению в процесс производства нового оборудования.

Рома откровенно скучал. Даже не делал вид, что слушает. Повернув голову к панорамному окну, вглядывался в октябрьскую хмарь и чувствовал усталость каждой клеткой тела. Сомневаясь во всем, что его окружает. Некогда нерушимый в своих целях и стремлениях, сейчас мужчина основательно подорвался во всех ориентирах.

Причиной тому — Элиза.

И теперь у него было много вопросов к себе.

Неужели это всё — ему, правда, нужно? Неужели почти двадцать лет своей жизни он потратил на совершенствование в строительном сегменте, чтобы прийти к сотрудничеству с людьми, чьи стратегии роста и развития не внушают доверия? И неужели сам Разумовский внушает доверие им?..

Если даже женщина — и судя по всем исходным данным, его, черт возьми, женщина — ему не доверят!

Настолько, что Рома только спустя четыре года узнает истинные обстоятельства её выкидыша… И это дробит его изнутри на куски. Выжигает такой ядовитой виной, что впору стонать раненым зверем.

Даже в детстве он не подвергался физическим наказаниям, в том числе и пощечинам, и никогда в жизни ни одна женщина не осмеливалась замахнуться на него, у них к тому не было поводов. Но сейчас у мужчины сложилось стойкое впечатление, что ему надавали оплеух, от которых никак не получается отойти.

Сначала была лютая злость. Той ночью Разумовский несколько раз порывался развернуть машину и, вопреки просьбе Элизы оставить её, ворваться в квартиру, вытряхнув из неё внятные объяснения, зачем она так поступила, мучая себя столько времени, а теперь — еще и его. Но он обуздал это желание.

Потом напало оцепенение. Рома всю ночь просидел в кабинете в кромешной темноте, пытаясь самостоятельно найти ответы. Как такая умная девушка умудряется творить подобные глупости? Что еще утаивает в глубине? У неё однозначно должны быть веские основания, чтобы так поступать. Чтобы зарываться в себе, отгородившись от него. Значит, всё-таки чем-то он её задел. Иначе… как возможно, чтобы любящая его девушка была настолько жестока? Это ведь была их общая потеря. И её точно можно было пережить в разы легче! Поговорили бы, успокоили друг друга! Но нет! На деле получается, Элиза четыре года варилась в своей доведенной до апогея боли, а сам мужчина… был, наоборот, уверен, что тогда это для неё практически ничего не значило. «Я не хочу этого ребенка». «Давай никому не скажем». «А что-то было?». Как после этих слов можно думать иначе?..

Затем одолело опустошение. Сознание поднимало белый флаг, отчаявшись найти какие-то оправдания. Разумовский старался не осуждать. И проследить цепочку её мотивов. Но не выходило. Эта девушка горазда на взаимоисключающие поступки. Признаться в любви и попросить развод. Переспать, расставшись с невинностью, и собрать вещи, чтобы уйти. Хотеть ребенка, утверждая, что он ей не нужен… Один шаг вперед, два — назад.

Что творится в твоей голове, нарисованная девочка-воительница?.. Как подкопаться к сути, не раня еще больше?.. И как понять свою собственную суть во всей этой истории?

Чтобы не поддаться импульсивности, с некоторых пор одолевающей его всё чаще и чаще, мужчина прямо под утро сорвался в загородный дом. И провел в нем все выходные. Но бороться с полярно противоположными оттенками настроения было неимоверно тяжело. Рому бросало из крайности в крайность. То хотелось сию секунду возвратиться в город, сгрести непоследовательную валькирию в охапку и утащить в берлогу на долгие-долгие бесчестные часы… то махнуть на всё и действительно окончательно отпустить её, раз она сама не знает, чего желает.

Правда, последнее вызывало ярый протест в нем. Но Рома понимал, что никогда не станет давить на Элизу. Это не в его характере. Не в его правилах навязывать кому-то своё общество. Нечестно — влиять на решение другого человека. К сожалению, он слишком хорошо знает, к каким плачевным последствиям это приводит…

У этой исключительной девушки всё же мастерски получается вгонять Разумовского в состояние ненависти к собственной персоне. И искать источник бед в себе же.

Он промучился до сегодняшнего дня, маятником качаясь от одного выхода к другому… и так и не нашел верного пути. На работе каждую секунду провел в ожидании, что Элиза ворвется и накинется с претензией, где подготовленные бумаги. Но её всё не было. Позже мужчина узнал, что она не пришла. Скорее всего, думалось ему, девушка у Евы. Хотя, выписка назначена на завтра. А после обеда, поговорив с Русланом и ничего не услышав о младшей Мамиконян, Рома озадачился еще больше.