Но джентльмены предпочитают стоять и предаваться аперитиву.

— Ох, ты ж...

Остапчук с таким придыханием и благоговением выдал это междометие, что все присутствующие непроизвольно нацелились на поиск объекта, так радикального повлиявшего на резко замолкшего говоруна.

Первое, что бросилось в глаза Роме — блондин, с заискивающей улыбкой пожимающий руку Коршунову. Он стоял в профиль, поэтому узнать его не составило труда. Алексей Дашков, один из руководителей фирмы-конкурента, методы борьбы которого всегда были далеки от честных и доставляли Разумовскому немало проблем.

Вряд ли именно мужчина стал причиной восторженной оторопи Остапчука. А вот стоящая рядом с ним женщина — вполне. Она успела повернуться спиной, но даже с этого ракурса выглядела эффектно. Высокая брюнетка с удлиненным каре и стройной подтянутой фигурой, которую второй кожей облегало темное платье с рукавом на одно плечо. Вторая рука была полностью открыта и приковывала взгляд тянувшимся змейкой от самого плеча до запястья безобразным шрамом. Странно, обычно дамы предпочитают всячески скрывать свои изъяны, а тут наоборот — они выставлены напоказ.

Гостья, почувствовав внимание к своей персоне, оборачивается на пару мгновений, одарив их мимолетным взором, и снова отворачивается.

Пальцы Лены на изгибе локтя Разумовского сжимаются, выдавая напряжение.

Каптелин вздыхает, но благоразумно помалкивает. Ему еще не простили реакций на бывшую жену.

А Остапчук обретает дар речи:

— Я просто обязан встать в очередь тех, кто собирается ей сообщить, как она красива...

— Эта девушка не любит говорить о своей внешности, комплименты ее не трогают, — безразлично подмечает Рома, поднося бокал ко рту.

— Ты ее знаешь? — смотрит на него с надеждой собеседник.

— Я на ней женат... — усталость испаряется, но, немного поразмыслив, мужчина всё же делает крупный глоток, — был. Был женат...

Глава 2

«— Вы меня больше не любите? — Вовсе нет, Вы просто заразили меня своим равнодушием». Син Ричи «Продажный мир»

Детские пальчики медленно скользят по ее ладони, и Элиза лишь усилием воли заставляет себя не вздрагивать. Рука Богданы теплая и нежная, а доверительные прикосновения вызывают трепет и рождают особенные реакции, которые, казалось, давно забыты.

Эти эмоции застревают комом в горле.

Девушке хочется обнять племянницу, прижать к груди, вдохнуть божественный аромат. Она ведь была лишена этого целых три года. Да и Бодя явно даже спустя столько времени весьма расположена к тете, тянется к ней, преданно заглядывает в глаза, ждет проявления любви...

А Элиза не может. Будто следуя строгому внутреннему запрету.

Немигающим взглядом смотрит на действия девочки и не шевелится.

— Ты в порядке? — незаметно подошедшая сестра мягко отводит дочь в сторону и велит ей пойти поиграть с другими детьми.

— Да, — рассеянно отвечает девушка, наблюдая, как маленькая егоза в воздушном розовом платье скачет к группе таких же сорванцов, будто только и ждала разрешения матери. — Наверное, у меня жесткая акклиматизация, я до сих пор немного дезориентирована.

— Скорее всего. Ничего, это быстро пройдет. Главное, что ты теперь с нами, — Ева приобнимает ее за плечи, — как я по тебе скучала, Элиз... И как хорошо, что ты вернулась...

— Угу... Только… после возвращения я рассчитывала на тихое семейное празднование Нового года. А попала на пир с чужаками. С каких пор мы настолько тесно общаемся с Разумовскими, что устраиваем совместные вечера?..

Элиза недоуменно обводит глазами арендованный для мероприятия зал и поочередно задерживается на гостях. Она никак не ожидала увидеть в Новогоднюю ночь столько людей — начиная с родственников-Мамиконянов, заканчивая представителями Разумовских. Которые не очень-то и жаловали своих сватов. Вообще-то.

Как же всё странно.

— Ну, это была инициатива Аристарха Станиславовича, а не наших родителей, — Ева кивком головы указывает в сторону свекра. — Он очень настаивал. Сначала мама с папой отнекивались, а позже с огромным трудом согласились прийти и позвать родных.

— Ещё бы они сразу согласились! Их существование столько лет демонстративно игнорировали, а теперь кое-кому приспичило наладить контакт с генофондом снохи — и это весьма подозрительно, — прерывается тяжелым вздохом пламенная речь. — Боже, а я так мечтала отсидеться дома, пожевать мандарины в своей комнате, — Элиза покосилась на улыбающуюся какому-то персонажу племянницу. — Бывшей комнате, так подозреваю. Хорошо, хоть дети счастливы в компании аниматоров...

До боя курантов оставалось около двух часов. Шум и веселье отвлекали от непрошенных мыслей. Девушку терроризировали расспросами о жизни в Европе, не оставляя шансов на вожделенное уединение. Но в какой-то момент она всё же сумела оторваться от всех и обосноваться подальше. У самого дальнего от столов окна было относительно безлюдно, потому что елка стояла в противоположном углу, и именно там резвились дети и бдели за ними взрослые.