Через десяток километров дорога поднялась на перевал и снова запетляла. Ранняя зелень вела дуэль с чернотой неба. Никакого жилья в окрестностях, лишь деревья до самого горизонта. Только первоцветы у подножия дубов, каштанов и лиственниц привносили нотку надежды в это угрюмое окружение.

На повороте две колеи, заполненные дождевой водой, – очевидно, след трактора – свидетельствовали, что в этой глубинке все же есть люди.

Максим проехал мимо деревянного щита, указывающего направление к альпийскому ресторану, хорошо известному гурманам и туристам. Потратив несколько евро, здесь можно было продегустировать местные блюда в типично савойской обстановке, со спартанским комфортом, но теплым приемом.

Машина затормозила перед покрытой гравием дорожкой, мягко сбегающей к прелестному, типично деревенскому шале, крыша которого обоими скатами касалась земли. Дерево фасада и балкона казалось доисторическим, и только черепица из плитняка блестела как новенькая.

Стоило открыть дверцу, и в салон машины ворвался холод, ледяными касаниями напомнив, что на высоте температура понижается еще на несколько градусов. Запах горечавки, цветущей в углу запущенного сада, вызвал счастливые воспоминания юности. Рефлекторно Максим глянул на ржавый портик, где когда-то красовалось изображение трапеции и весов, и почувствовал легкий укол в сердце. В обычное время его гиперчувствительность вызвала бы ощущение кома в горле и непреодолимое желание заплакать, но благодаря химическому присутствию в крови транквилизаторов дурнота оказалась легкой и мимолетной.

Подойдя ко входу, он нажал на звонок и подождал несколько секунд. Короткая красная занавеска за окошечком в центре деревянной двери отодвинулась, и он увидел улыбку Анри Саже.

– Мне чуть было не пришлось ждать! [26] – воскликнул он с порога, протягивая к Максиму руки.

Мебели внутри было совсем мало: заставленные книгами полки занимали практически все стены. Множество низковольтных лампочек давали оранжевый свет, теплый и приветливый. Старый паркет поскрипывал под ногами. Мужчины направились в большую комнату, где шахматная доска, казалось, терпеливо дожидалась, когда ее удостоят вниманием.

Максим склонился над расставленными фигурами и оглядел позиции пешек.

– Ты так больше и не играл? – удивился он.

Анри, вынося из кухни дымящийся чайник и пару чашек, воскликнул:

– Я ждал тебя! Хотел, чтобы ты своими глазами посмотрел, что я тебе готовлю: ручаюсь, ты ночь спать не будешь.

Он разразился утробным смехом; Максим ограничился сдержанной улыбкой.

– Хочешь чаю?

– Как всегда, тот малоизвестный сорт, который ты откопал уж не знаю где?

– Тот самый! – гордо объявил Саже. – «Ледяное объятие»: чай с мятой из Поднебесной.

– Давай «Ледяное объятие», хотя к нынешней погоде это не слишком подходит.

– Хочешь поглядеть на игру мастера? – спросил Анри, указывая на шахматную доску.

– Может, чуть позже, – ответил Максим, почесывая макушку, и немедленно пожалел об этом жесте, явно выдававшем затруднение.

Саже нахмурился:

– У тебя все в порядке? Возвращение в бригаду прошло хорошо?

От капитана Саже ничего нельзя было скрыть: он не обучался синергологии, однако по-прежнему оставался тонким наблюдателем, а еще психологом с обостренной чувствительностью.

Максим подул на свой чай и отозвался:

– Все нормально. У нас сейчас одно необычное дело…

Анри вылез из кресла и вернулся на кухню.

– Пока не забыл: я кое-что оставил тебе от обеда. Надеюсь, ты не в обиде, что я поел без тебя. Полента с грибами и соевый стейк. Ни масла, ни сметаны.

Благодаря транквилизаторам Максим чувствовал себя словно обернутым в вату, и голод, терзавший его желудок несколько часов назад, совершенно исчез.

– Я захвачу это потом с собой, – ответил он.

И снова лицо бывшего капитана омрачилось. Он медленно вернулся, паркет заскрипел. Устроившись в потертом бархатном кресле, он внимательно глянул на гостя:

– Ты сказал, необычное дело?

Максим отпил еще несколько глотков и сосредоточился на ощущении тепла, стекающего по горлу.

– Вчера в отделение недалеко от Анси заявился странный тип и уведомил всех, что убил четырех человек. Не желал ни назвать свое имя, ни объяснить, почему это сделал, только выдал список из четырех жертв.

Саже вытаращил глаза и поудобнее устроился в кресле.

– И мы никак не можем вытянуть из него на допросах хоть что-то; естественно, мы начали поиск по именам из списка и поехали к ним на дом. А там новая странность… У всех четырех жертв в домах обнаружились следы замытой крови, но никаких тел.

– И кто они по жизни?

– Трейдер, escort girl, профессиональный ютубер и композитор.

– Нестандартный набор, – заметил Анри, почесывая свежевыбритую щеку. – Их что-то между собой связывает?