Из дна черепа вырос позвонок. От него отделились четыре ростка-конечности. Силуэт все больше походил на человеческий, но следом из черепа вырвались два новых ростка. Рога. На розово-красных мышцах, словно ржавчина на металле, выступила бледная кожа.

Вскоре, когда леший замолчал, передо мной предстало существо, отдаленно напоминающее оленя. На лбу горел человечий глаз. Рога, подобно кронам, переплетались вместе. Вместо копыт, ноги заканчивались огромными ладонями. Туловище тянулось, как у гусеницы или змеи. А вдоль него росли поджатые к брюху руки.

Леший улыбнулся мне людскими зубами. Челюсть чем-то походила на человеческую, но сильно растянутую. И в ней явно было больше зубов. Кривых клыков.

Он был больше меня раза в три. Но даже так я понимала: оно уменьшило себя, чтобы не пугать меня.

Если закопать череп в незанятом лесу, появится леший, а место захоронения станет Сердцем Леса. Территорией лешего. Его местом силы. Здесь он обладал наибольшей силой и чем дальше удалялся, тем меньше и слабее становился.

Я выпрямилась и посмотрела лешему в человеческий глаз на лбу. Он был голубым. Прямо как у моего отца.

— Ты рожден ради одной цели, — сказала я. — Поработить Тирана из Лягушево. Когда заберешь у него все, прости мой долг. Дальше делай что пожелаешь.

— Будет исполнено, — прогрохотал он. — Матерь.

???

Теплым весенним утром я проснулась с мыслью: сегодня моя жизнь изменится. Ведь воскресенье Николай Воронов проводил на даче в отдалении от деревни.

Сегодня моя жизнь изменится. Сегодня мой долг исчезнет, как дым от потушенной свечи. Сегодня это поместье, эта деревня, все его наследие станут моими.

Я наблюдала из окна своей комнаты, как Великан величественно шагал по саду. Он двигался в сторону леса. К одному из своих «сокращений». Через десять минут все решится. Ожидание выматывало не хуже той ночи, когда я создала лешего. Оно взвинчивало меня. Руки сильно тряслись, я даже не подумала о смене одежды. Так и сидела у окна в ночной рубашке.

По воскресеньям у меня не было уроков, поэтому я обычно спала подольше. Но не сегодня.

Прошло десять минут. Полчаса. Два часа. Уже хотела сама пойти и узнать, что происходит…

Земля дрогнула. Я подскочила от неожиданности. Казалось, все поместье подпрыгнуло вместе со мной. Слуги забегали в коридоре и в саду.

Случилось. Это случилось!

Я распахнула створки и выпрыгнула в сад. Обогнула поместье, помчалась в лес, в сторону «сокращения», которое вело на дачу.

Стоило обойти дерево, небо заволокли густые кроны, а стволы вытянулись и утолщились. С земли слезла вся трава, оставляя голую и покрытую корнями почву. Солнечные лучи пробивались сквозь небольшие зазоры в лиственном покрывале, поэтому я рассмотрела доски. Они лежали на земле. Сломанные. Оторванные.

Прошла чуть дальше и вышла к даче. Теперь маленькая избушка больше походила на раздавленный скворечник. Крыша провалилась внутрь, стены разлетелись в щепки. И посреди дачи росло высокое дерево. На стволе виднелся Николай Воронов. Ветки пронзали середину груди, протыкали сердце. Они оплетали руки и держали их плотно прижатыми к туловищу. Вокруг шеи обвивался гибкий прутик, мешая Великану говорить.

Рядом нашелся леший. Почему-то он принял форму белого зайца. На лбу, меж животных глаз, уместилось человеческое око. По бокам от него выглядывали рога-веточки.

Когда наши с Николаем взгляды пересеклись, Великан засмеялся. Из-за сжатого горла и пронзенной груди смех звучал как бульканье утопленника.

Я подошла к лешему.

— Говори, — приказала я.

— Я забрал все, — пропищал он. — Воронов владел не только поместьем и дачей, но и жизнью своего сына и…

— Плевать. Прощай мой долг. Сейчас же.

Великан засмеялся еще сильнее. Я нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Отпусти его шею. Он безобиден.

Леший кивнул, и прутик на горле Великана развязался.

— Забавно, — сказал Николай. — Мне даже жаль тебя, Мария.

Его слова не напоминали мольбу проигравшего. Он звучал… почти как победитель. Нет. Это были слова разбитого колдуна. Того, кто в отместку за свое поражение разгромил противника. Поэтому леший принял облик зайца? Он не победил? Великан добился ничьей?

— Леший! Прощай долг! — в нетерпении приказала я.

— Не могу, — поежился леший. — Он…

— Я отказался от него, — рявкнул Николай Воронов. — От всех долгов и лет жизни, как увидел лешего. Твоя выходка сломала жизни многих людей. Но и тебе то же. Твоим долгом теперь владеет мир. Хотел бы увидеть твой жалкий конец.