— К тому же большая и вонючая куча. — Усмехнувшись, Корвус пожал плечами. — Отлично, ты меня раскусил. Я хотел размазать свое счастье по твоему несчастному лицу, сукет.

Мера сомневалась, что означало ругательство сукет: ублюдок или сукин сын. На самом деле, это может означать и то, и другое.

Подойдя ближе к Корвусу, Баст усмехнулся.

— Вот это тот брат, которого я знаю.

— В самом деле. — Корвус хмуро посмотрел на брата. — Если отбросить все это в сторону, ты действительно веришь, что я убил отца? Что я от этого выиграю?

Это не было признание или отрицание.

Силуэт Корвуса отражался в черных, как смоль, радужках Баста. И впервые с тех пор, как они попали сюда, Мера испугалась, что тьма внутри ее напарника может взять верх над ним.

— Ты ничего не выиграл и от смерти Идаллии, — заметил он с опасным спокойствием, за которым скрывался океан боли.

— О, да ладно тебе. Как будто ты никогда не убивал невинных людей, Себастьян.

Баст отшатнулся, как будто брат влепил ему пощечину. Но быстро придя в себя, он ткнул Корвуса в грудь, отпихивая его назад.

— Твоя невеста, или мне следует сказать «моя невеста», очень расстроена, что ты использовал ее в своем маленьком плане. Я сомневаюсь, что свадьба все-таки состоится.

— Детектив Дэй, хватит, — предупредила Мера, понимая, что он зашел слишком далеко. Тем не менее оба Дэя проигнорировали ее, к большому ее раздражению.

Корвус сжал губы в тонкую линию, стиснув кулаки.

— Я помог Корти забыть тебя, малахай. Она простит меня за то, что я сделал. Она тоже хотела, чтобы ты присутствовал на нашей свадьбе.

— В это я верю. — Баст радостно улыбнулся. — Возможно, она передумала.

Шагнув вперед, Теодор поднял руки.

— Братья, успокойтесь пожалуйста. Скоро состоится коронация Леона. Мы должны воспользоваться этим временем, чтобы примириться и возрадоваться под благословением Дану.

— Заткнись, Тео! — в унисон закричали Корвус и Баст.

Они втроем начали спорить, в то время как Бенедикт просто наблюдал, потягивая вино с выражением крайней скуки на лице. Заметив внимание Меры, он поднял свой бокал в тосте.

Прежде чем Мера успела задуматься, зачем он это сделал, как служанка с серебряным подносом и бокалом красного вина в руках подошла сзади, слегка поклонившись ей.

— Извините меня, мадам детектив, — сказала служанка, баньши с совершенно белыми радужками, зеленой кожей и акульими зубами. Ее лазурные волосы были собраны в низкий пучок, под стать ее униформе — шелковой темно-синей рубашке и брюкам, которые выглядели поразительно модно. — Принц Бенедикт хочет поблагодарить вас за то, что вы терпите это безумие. — Покраснев, она уставилась себе под ноги. — Это его слова, мадам, не мои.

Не стоило пить на работе, но немного алкоголя могло помочь Мере пережить этот адский день, не теряя рассудка. Она прищурилась, глядя на трех сидхе, которые продолжали вести себя как дети.

Идиоты.

Взяв бокал, Мера поблагодарила служанку и подняла бокал в тосте в сторону Бенедикта. Сладкая жидкость плавно потекла по ее горлу, когда она сделала первый глоток.

Вкус насыщенный и сладкий.

Вино должно быть таким сладким?

Мера не могла вспомнить, но, черт возьми, вкус был изумительный. Она сделала два больших глотка и поставила мысленную галочку спросить Бенедикта о марке вина.

— Мне насрать на тебя или Картану, Корвус! — крикнул Баст, привлекая ее внимание. — Женись на ней, мне все равно, но признайся, что ненавидел меня всю свою жизнь! Признайся, что желал моей смерти!

Корвус пожал плечами.

— Разве это секрет?

Мера тихонько хихикнула, хотя это было не совсем уместным. Черт возьми, она слишком быстро опьянела от вина.

— Неужели вы оба не можете поладить? — громко пожаловался Бенедикт. — Все эти споры ужасно утомительны.

— Это действительно так, тебе не кажется, брат? Как насчет того, чтобы вместо этого немного поиграть? — предложил Корвус. Повернувшись к Мере, он жестом пригласил ее подойти. — Приди ко мне, нобачи.

В этом слове чувствовалась любовь. Мера предположила, что это должно означать что-то близкое к «милая», но если этот придурок думал, что может так с ней разговаривать и она будет вальсировать к нему, он серьезно ошибался. Но ее ноги двигались без ее согласия.

Мера уронила бокал, и он разлетелся на миллион осколков, ударившись об пол. Красная жидкость брызнула на белый мрамор.

— О, мне очень жаль, — сказала она мягким и беззаботным тоном. Совсем не похожим на ее собственный.