Эти слова задели, хотя Баст никогда бы не признался в этом вслух. Сконцентрировав свою магию в одном последнем ударе, тьма Баста расцвела вокруг него, окутав его тело аурой ночи и звезд.

Корвус прищелкнул языком.

— Ты всегда ненавидел меня, но после того, как я убил Идаллию…

— Не смей произносить ее имя, — прорычал Баст.

— Я сделал это ради тебя! — Чистый, жгучий гнев отразился на лице Корвуса. — Ты неблагодарный маленький засранец!

— Нет, ты сделал это, чтобы доказать свою правоту! — Баст был так зол, что едва мог нормально видеть. От слез щипало глаза, но он никогда не доставит этому сукету удовольствия видеть, как плачет. — Ты хотел показать мне, что всегда можешь забрать у меня Стеллу. Ты сам сказал, что превращаешь жестокость в искусство! Рэй-хенай, ву малачай!

Корвус уставился на него, скривившись, как будто съел что-то кислое.

— Думаю, ты знаешь меня лучше, чем я сам, братишка.

Баст применил свою магию, но тьма Корвуса окутала его тело, приняла форму пули размером с фейри. Она метнулась к Басту и пронзил его магию, как стрела пронзает плоть.

Баст хотел поднять свой щит, но Корвус уже подскочил к нему, дважды ударив кулаком в лицо, от чего в ушах Баста зазвенело.

Перед глазами все потемнело, удары сыпались по его лицу снова и снова.

Нужно поднять щит…

Но он слишком слаб.

Баст едва осознал, что упал на пол, в то время как Корвус оседлал его и продолжал бить.

Баст почувствовал вкус крови. Она залила его рот, стекая в горло. Подавившись ею, он закашлялся, но Корвус не давал ему времени отдышаться между атаками.

Он умрет, задохнувшись от собственной крови, убитый собственным братом.

— Ты не заслуживаешь этой магии! — кричал Корвус, нанося удары кулаком. — И ты никогда не заслуживал Корти!

Верно. Очень верно.

Из последних сил Баст поймал импульс тьмы, вырвавшийся из его тела, и отбросил Корвуса прочь, предоставив себе передышку.

Перед глазами мелькали звезды, но Баст не мог сказать, принадлежали ли они его магии или он сходил с ума. Кашляя и хрипя, он согнулся, воздух обжег его легкие.

— Ты, — он сплюнул темную кровь на пол, — мертв для меня, Корвус.

Рядом с балконом было достаточно света, чтобы Баст мог видеть слезы, стекающие по щекам брата.

И это было невероятно. Он и не знал, что этот засранец способен плакать.

— Мне плевать, Себастьян.

С этими словами Корвус взлетел с балкона в ночное небо.

Корвус очаровательно улыбнулся Мере. Это было смело с его стороны, когда она целилась ему в голову.

— Могу я войти? — спросил он.

Его зубы такие же белоснежные, как и волосы. В его желтых глазах читалась хитрость дикой кошки, такая же как у Баста, хотя цвет глаз у них разный.

— Тебе следует уйти, пока я не всадила пулю тебе в голову, — предупредила Мера, и каждый мускул в ее теле напрягся.

Корвус закатил глаза, как очень часто делал сам Баст. На самом деле, у них был одинаковый рост, одинаковые рельефные мышцы. Та же аура, которая источала жестокость.

— Я обещаю, что буду вести себя прилично, детектив. — Он прижал руку к груди.

Да, конечно, так она и поверила.

Сегодня Корвус одет в белый костюм с черной рубашкой, которые идеально облегали его худощавую фигуру. Конечно, он мудак, но все же напоминал модель с обложки журнала. Если бы только он был таким же уродливым снаружи, как и внутри…

Да, жизнь вообще не справедлива.

Его серебряное ожерелье и кулон в виде полумесяца выделялись на фоне темного шелка его рубашки.

— Это был подарок, — он указал на кулон, заметив ее взгляд. — От мамы.

Корвус Дэй мог быть неотразимым и опасным, но Мера не поддалась бы на уловку этого хитрого придурка.

Больше никогда.

Однако, упрямство было семейной чертой. Мера знала, что этот засранец не сдвинется с места, поэтому отступила назад и пригласила его войти, не опуская пистолет.

— Будь моим гостем, придурок.

Он, казалось, совсем не обиделся на оскорбление. Пройдя в помещение, небрежно указал на пистолет.

— Ты не могла бы опустить это? Я пришел с миром.

— Тебе неуютно под прицелом?

Он пожал плечами.

— Это плохие манеры.

— Я не уберу пистолет.

Склонив голову вправо, Корвус озадаченно посмотрел на нее золотистыми глазами.

— Думаю, я это заслужил.

Думает? Что придурок думает?

Терпение Меры лопнуло, она сжала зубы и палец на курке задрожал.