— Да мало ли, — пожал я плечами. — Способов много есть разных. Можно подстроить отравление, можно руку случайно сломать, можно обувь испортить или еще что… И в результате человек вместо ринга отправляется, скажем, в ту же больничку отдыхать. И не придерешься — кто же виноват, что здоровье подвело.

— Вот это да! — у Сени вытянулось лицо. Я уж не стал ему приводить примеры из бандитских девяностых, когда все могло решиться еще проще — одним недлинным разговором, в котором тебе в красках распишут, что произойдет с тобой лично, а еще лучше — с твоими близкими, если ты решишься победить. От таких рассказов, наверное, Сеня и сам бы на нервной почве в больничку уехал, учитывая его впечатлительность.

— Наплюй на них и разотри, — поддакнул мрачноватый Колян. — Нет, ну то есть, по-хорошему, портрет бы каждому из них подпортить не мешало бы, конечно. Но раз это невозможно, то, как говорит мой дед, на каждый чих не наздравствуешься. Ну а на каждую сволочь внимание обращать — так и вся жизнь с ними пройдет.

«Надо же», — подумал я. «Кто бы ожидал вдруг от Коляна — и такой философии».

— Вот козлы они какие, а! — со злостью сплюнул подошедший к нам Григорий Семенович. — И ведь хоть кол им на голове теши! Ничем не пропрешь!

— Да ладно вам, Григорий Семенович, — улыбнулся я. — Пусть их там рисуют что хотят. Все ведь прекрасно все понимают.

— Понимают-то понимают, да только от этого не легче, — проворчал Григорий Семенович и похлопал меня по плечу. — А ты, Михаил, и вправду большой молодец. Я тебе говорю как опытный боксер и тренер: сегодня в этой категории ты был безоговорочным и единственным чемпионом! И запомни, что просто так я такими словами не разбрасываюсь!

— Я знаю, Григорий Семенович, — отозвался я. — Спасибо вам огромное!

— Да за что там… Ладно, — вздохнул наш заметно уставший от всей этой нервотрепки тренер, — пойдемте посмотрим, как будет биться наш Дениска.

Бабушкин как раз в этот момент готовился выйти на ринг. Он стоял у выхода, сосредоточенно думая о чем-то своем.

— Денис, — негромко обратился к нему Григорий Семенович и, как мне показалось, сам задумался о том, какие слова лучше всего подойдут в данный момент. — Ты знаешь что… ты не тяни время. Сам видишь, что всю дорогу происходит. Они на конец боя могут оставлять всякие нехорошие сюрпризы.

— Угу, — отозвался Бабушкин. — Мишке вон сюрприз так сюрприз подложили.

— Вот именно, — кивнул Семеныч. — Поэтому постарайся лучше победить досрочно. Чтобы у этих крокодилов не осталось не только никаких вопросов, но и никаких возможностей подгадить результаты.

— Я постараюсь, — пообещал Бабушкин и отправился на ринг. Мы же с Григорием Семеновичем и остальными динамовцами заняли свои места в зале.

Должен заметить, что совет Григория Семеновича Денису был, наверное, самым уместным. На примере моего выступления стало окончательно понятно, что именно на третий раунд приходятся все эти подставы. А точнее было бы сказать даже не «выступления», а «выступлений» — если вспомнить еще и историю с разлитой водой.

Денис Бабушкин тем временем тоже, видимо, хорошо уразумел, что означают все эти события, и воспринял совет Григория Семеновича как руководство к действию Уже с первого раунда он начал атаковать соперника так активно, что тот не мог даже как следует отбиться. Похоже, Бабушкиным в этот момент управляло не только здоровое спортивное желание выиграть поединок, но и вполне объяснимая злость, и он отыгрывался на сопернике за всех нас. В результате первый раунд остался полностью за ним, а его противник уходил в свой угол, прилично пошатываясь.

— Молодец, Денис, продолжай так же! — проговорил Григорий Семенович. Теперь он старался сдерживать свои эмоции — за меня уже заранее порадовался, а закончилось все не так. — Не расслабляйся, сейчас у тебя есть все шансы, по крайней мере в честной борьбе так точно!

— Да я и не собираюсь расслабляться, — несколько меланхолично произнес Бабушкин, отхлебывая предложенную воду. — Не для того, знаете ли, на ринг вышел.

Второй раунд Денис начал еще более заведенным и агрессивным — во всяком случае, так это выглядело со стороны. С ходу начав жесткую рубку, он быстро загнал противника к канатам. «Потыкав» его пару раз точечными ударами и убедившись в его неспособности полноценно сопротивляться, он размахнулся и пробил мощнейший двойной!

Противник рухнул на пол, и только слабые подергивания его рук, больше напоминавшие судороги, напоминали о том, что это — живой человек.

— Продолжать можешь? — рефери подбежал к упавшему и пристально посмотрел на него.

— Я… А? Э… — сопернику Дениса здорово от него прилетело, и бедолага был в состоянии извлекать только какие-то отдельные звуки и вряд ли полностью осознавал реальность.

Рефери покачал головой.

— Один… Два… — начал он отсчет. Впрочем, это было уже скорее формальной процедурой. Даже наблюдателям со стороны было понятно, что ни о каком продолжении боя не могло идти и речи. И даже медики уже стояли у самого ринга с носилками наготове.