Мне повезло. Папазян был дома.

Аветик Вартанович несколько постарел и обрюзг. С первого взгляда было ясно, что в его семейной жизни изменений не произошло. Он узнал меня сразу и без лишних слов пригласил в комнату.

Холостяцкое жилище Папазяна было увешано фотографиями зверей. Со стен смотрели тигры, медведи, носороги и жирафы. Папазян уселся на тахту и оказался на фоне стены. Его большая голова потерялась среди зверей.

— Вот какой Тиша стал, совсем большой,— ласково бормотал Папазян, поглядывая на меня.

— Аветик Вартанович, у меня к вам серьезный разговор,— сразу начал я, доставая из портфеля вино. Аветик шумно вздохнул и отправился на кухню. Он принес кусок сыра и два стакана.

Я налил вино в стаканы, мы тепло чокнулись и выпили.

— Слушаю тебя, дорогой,— сказал Папазян.

— Я сейчас работаю в КБ у Монзиевского,— начал я.— Вы что-нибудь знаете о нашей организации?

Папазян испустил короткий стон. Его лицо стало скорбным. Он почмокал губами, покачал головой и сказал:

— Лучше бы я не знал. Докатился Тиша, да? Так любил зверей, ай-яй-яй! Живого слона решил смастерить, какой молодец!

— Ага, значит, вы уже знаете? — сказал я с облегчением. Мне удалось избежать разглашения.

— Я знаю? — возмутился вдруг Папазян.— Куда бы вы без Папазяна? Но я Карлуше сразу сказал:

«Ничего у тебя, дорогой, не выйдет. У господа бога вышло, да и то один раз...»

— Карлуша — это...— осторожно начал я, догадываясь.

— Ну Карл ваш, Карлуша, я же говорю...

— Аветик Вартанович, я же ничего не знаю! Ей-богу! Зачем, что, почему? Не понимаю...— заныл я.

Папазян отхлебнул вино и прикрыл глаза, прислушиваясь, как оно совершает легкий путь в организм.

— Карлуша...— медленно начал он, не открывая глаз,— хочет... Он хочет...

Тут раздался звонок в дверь. Папазян пошел открывать.

«Карл пришел»,— почему-то мелькнуло у меня в голове.

И действительно, это был Непредсказуемый, которого, таким образом, мне удалось предсказать впервые. Он вошел в комнату по-свойски. Видимо, не раз здесь бывал. Из-под мышки у Карла торчала бутылка армянского коньяка «три звездочки», а в руках был пакет с яблоками. Мы с Карлом сделали вид, что встреча нас не удивила. Оказалось, что Монзиевский и Папазян — старые друзья, еще с войны. Непредсказуемый уселся за стол и открыл коньяк.

— Понимаешь, Карлуша, это мой бывший ученик,— словно извиняясь, сказал Папазян.

— Я знаю,— сказал Карл.— Именно поэтому я сделал его начальником отдела. Так чего же хочет бывший ученик?

Я, как часто со мной бывает, потерял способность связно говорить и начал мямлить, как выражается моя мама.

— Да я... Со слоном, значит... Мне непонятно...

— Что именно? — спросил Карл.

— Непонятно, зачем нам слон.

— Вот-вот! — оживился Папазян.— Объясни, Карлуша, своему сотруднику. Я думал, у вас все знают, да?

— Что ты говоришь, Аветик? — с мягким укором сказал Карл.— Давайте выпьем за нашу Нефертити, которая будет лучшей и умнейшей слонихой в мире.

— Чучело,— буркнул Папазян.

— Ошибаешься, Аветик.

— Электронное чучело,— упрямо повторил Папазян.

— Ну, мы посмотрим. Ладно?.. За Нефертити!

Мы выпили за Нефертити, и Карл, встав из-за стола, принялся расхаживать по комнате, весело поглядывая на фотографии зверей. Затем он потер ладони одна о другую и начал говорить.

— Чем человек отличается от животного? — сказал Карл и посмотрел на носорога.— Разумом? Способностью трудиться? Способностью изготовлять орудия труда?.. Нет, нет и нет! Прежде всего — языком. Наличием второй сигнальной системы. Это раз... Передовая наука,— сказал он гордо, так что сразу стало понятно, кто ее олицетворяет,— передовая наука давно пришла к выводу о принципиальной неразличимости естественного и искусственного интеллекта. Это значит, что мы можем построить машину, неотличимую по интеллектуальным параметрам от человека или животного.

Карл сделал жест рукой, объединяющий зверей на стенах и нас с Папазяном.

— Следовательно,— продолжал он, снова наливая коньяк и возобновляя прогулку по комнате со стаканом в руке,— следовательно, пришла пора распространить вторую сигнальную систему на все живое. Мы не можем научить зверей и птиц говорить. Такие попытки были и закончились неудачей. Но мы можем создать искусственный организм, снабдить его человеческим языком и использовать в качестве переводчика между нами и животным миром. Говорящие птицы, рыбы, говорящие собаки и слоны — насколько они расширят наши возможности и объединят все живое на основе человеческого языка!