Пока я брел, пошатываясь и что-то бормоча, до коляски, на меня никто на обращал внимания, отчего на душе стало, даже, немного обидно.

— Батя, а ты что, уже продрыхся? — сидящий на облучке, спиной к лошади, жулик оторвался от карт, когда мне оставалась пройти всего несколько шагов.

Скрытые под пологом типы замолчали, оттуда, из темноты, хихикая, высунулась чья-то, любопытствующая голова в дешевой соломенной шляпе. Игроки спокойно наблюдали за моим приближением. Недоумение у типа, что занимал место кучера, появилось только тогда, когда я встал на подножку и уличный фонарь осветил мое лицо.

— А? — только успел сказать картежник, когда острый клинок вошел ему в бок. Слава Перуну, шпага не застряла между ребер и легко вышла из тела несчастного. Я встал на ступеньку, обхватив раненного картежника за шею, и быстрыми ударами начал убивать его партнеров по игре.

— Вы что там, опять деретесь? — мужик, наблюдавший за домом, наверное, самый дисциплинированный в этой группе, быстрым шагом двинулся к нам, видимо решив разнять картежников. Когда он подошел к коляске, его приятели уже не шевелились и не кричали. Двое, сидящих под пологом, завалились к середине заднего дивана, заливая кровью карточный «отбой» и несколько мелких купюр, лежащих на кону. Мой «приятель», которого я продолжал обнимать за шею, молча наклонился вперед, как будто пытался рассмотреть карты, вышедшие из игры.

— Ну-ка, отойди, алкаш. — четвертый член команды, ухватив меня за шиворот, сдёрнул с коляски, чтобы заглянуть под полог, на своих, странно затихших, товарищей, шагнул на подножку, и изогнулся от болевого шока, вызванного, аллергической реакцией организма на проникший в его почку, остро заточенный металл и завалился вперед, упав на колени своим товарищам.

Кобыла, нервничающая от тяжелого запаха крови и непонятной возни за ее спиной, попыталась побежать вперед, но я повис на вожжах, примотанных к облучку повозки.

Вытерев окровавленное лезвие о полу пиджака, ближайшего ко мне, покойника, я тревожно огляделся по сторонам, но, всё было тихо. Привязав лошадь к ближайшему фонарному столбу, я вернул, храпящему на лавке дворнику, его имущество, после чего, сев на облучок, тронул транспортное средство, тряхнул вожжами и произнёс сакральное «Но». Думаю, что коляска с четырьмя покойниками, обнаруженная поблизости от моего дома, как элемент городского пейзажа, будет совсем излишней. Сами должны понимать, как это скажется на репутации квартала, а, следовательно, вызовет падение цен на местную недвижимость, чего мне, как собственнику, совсем не нужно.

Лошадь, к моему удивлению, была спокойная и послушная, а отсутствие движения на ночных улицах, помогли мне, вполне прилично, управляться коляской. Заехав в глухой проезд за какими-то мастерскими, я решил осмотреть коляску подробнее. Регистрационный блях впереди и сзади, повозка не имела — выехав на дело, бандиты «госномера» скрутили. Их я обнаружил в ящике под сиденьем извозчика. Пять цифр номера в мою память врезались навсегда, после чего я двинулся осматривать багажный ящик, закрепленный на коляске сзади, где и обнаружил четкое и недвусмысленное доказательство того, что мои непрошенные гости и их соучастники умерли сегодня за дело.

В плетеном коробе, всунутом в багажный ящик, виднелся большой металлический чайник, из носика которого свисал, неуместный там, матерчатый шнурок. Мне не потребовалось лезть в чайник, чтобы понять, характер его содержимого, да и, небезопасно это было, если вспомнить, какую химическую дрянь пихали эсеры в моей бывшей истории в свои адские машины. А вот стандартный терочный запал системы Рандуловского, принятого на вооружение Имперской армии, усиленный магией земли, я видел и сквозь медные стенки посуды — вот его и привел бы в действие рывок за, торчащую из носика чайника, пеньковую веревочку. Наверное, этот чайник и планировали кинуть мне под ноги свежие покойники, лежащие под пологом в коляске. Уверен, что, нечто подобное, бросили под ноги барышне Агополковой, что выходила с деньгами, в сопровождении своего знакомого, военного мага, из ворот проданного родительского особняка.

Я подивился полнейшей беззубости местной полиции и контрразведки, позволявших каким-то бандитам проворачивать свои операции по изъятию дворянского имущества, с таким шумом в столице, после чего мои мысли вернулись к моим друзьям и приятелям из контрразведки. А почему бы и нет? Я тут голову ломаю, как утилизировать взрывоопасную дрянь, а у меня, мой сердечный кореш, капитан Осадчий Светозар Богданович, начальник отдела дознания местного «СМЕРШа» не хочет бороться с, свободно продающейся на рынках и базарах, армейской взрывчаткой. Надеюсь, что, после сегодняшнего урока, что я планировал преподать, его начальство даст бодрящего пинка под широкий зад ветерана, и заставит его сотрудников немного посуетиться.

Кобылу, с которой мы, за время пути, практически подружились, я распряг за углом от здания контрразведки. Ну как –распряг? Развязал все ремни, кроме двух, что удерживали вместе оглобли и хомут, связав их посредством кокетливых бантиков. Вожжа протянулась от лошади, к заднему дивану коляски, конец ее я привязал к веревке запала. Плетеный короб с адской машинкой я поставил среди покойников, закрепив его, чтобы ничего не опрокинулось от рывка. Далеко мы бы с такой упряжью не уехали, но пару сотен шагов — вполне смогли. Напротив, здания контрразведки я остановил Зорьку, дернул за бантики, что удерживали оглобли и, зажав в руке конец вожжей, побежал вперед, вцепившись в узду и увлекая лошадку бежать вперед, под взглядом ошарашенного часового.