Сделав свое дело, Лыбедь шевельнулась, высоко подняла голову и медленно двинулась вдоль берега озера. И вдруг, взмахнув широкими рукавами, словно крыльями, она сделала плавный прыжок и перенеслась на крохотную кочку, всю залитую солнцем. Его лучи насквозь просветили легкое белое платье призрачной служительницы Матери Сва, и Лыбедь, прощально улыбнувшись Вещему князю, растаяла в солнечном мареве.

Олег развернул коня на обратную дорогу и поехал в сторону Киева. Он добрался до реки и когда миновал излучину Днепра, Киев стал виден как на ладони. Прямо перед Вещим князем на бескрайных зареченских просторах раскинулась Старокиевская гора, застроенная ниже великокняжеского терема хоромами и усадьбами боярской и дружинной знати. Еще ниже по склонам жались друг к дружке тесные домики горожан с их двориками и огородами. За крепостной стеной, ближе к Днепру, виднелись торговые и ремесленные посады: Киселевка, Щекавица, Подол. Желтовато-серый дым, поднимающийся в той стороне над кузнями, пятнал чистоту голубого неба и застилал водную гладь Днепра. Гавань у Почайны была сплошь усеяна купеческими лодиями и заморскими кораблями, а большое торжище, раскинувшееся невдалеке от берега, чернело от разлившегося по нему людского моря. Высоко, чуть ли не до неба доставали верхушки богатых теремов избранного города полянских богов, нежило его ясное солнце как свое любимое дитя. Глаза Вещего Олега невольно увлажнились, - это был действительно его стольный Град! О славный красавец Киев, как не гордиться и не восхищаться тобой! Сердце радуется при виде твоего широкого приволья, душа парит в неизмеримой твоей высоте, воздвигнутой на днепровских кручах. Послужишь ты колыбелью русской славы, и объединишь в себе все племена словенские.

Олег направился к Торжищу, где его племянник Игорь принимал честь от вельможных и посадских людей. Князь проехал, не задерживаясь, мимо лавок, где торговали цветной парчой и шелком, привезенным из далеких Индии и Китая, Персии и Византии. Миновал он ряды с быстроногими кошками-гепардами и обученными охотничьими соколами. Не привлекло его внимание дразнящие обоняние острые восточные пряности, не задержался его взгляд на диковинные заморские раковины, голубоватые клинки из знаменитой русской харалужской стали и серебряные заздравные чаши, украшенные тонким, замысловатым узорочьем. Олег хотел поскорее встретиться с видными киевлянами, положить начало славным делам, в которых они сообща будут принимать участие, и заморские редкости оставляли его равнодушным.

Игорь Рюрикович возвышался над морем окружающих его людей, стоя на почетном помосте и сдержанно благодарил местных бояр и купцов за приносимые ими богатые дары. У его ног лежали и прибавлялись груды мехов, замысловато украшенное оружие, драгоценные украшения, бисер и янтарь. Гул в толпе усилился с появлением Вещего Олега, все наперебой начали кланяться и привечать княжеского дядьку-пестуна, который правил страной. Олег подъехал к помосту, ловко по-юношески соскочил с коня и встал рядом с племянником. Он поднял руку, и гул затих:

– Кияне, благодарю за ласковую встречу, - звучный голос Олега разносился далеко, до самых краев огромной торговой площади. – Желаю и я порадовать вас в свой черед, делаю град Киева своим стольным градом, и отныне великокняжеская резиденция будет постоянно находиться на Старокиевской горе. Все послы и гости заморские в первую очередь будут следовать к вам, и немалую выгоду вы с того будете иметь.

Киевлян охватило ликование: простой люд начал бросать в воздух свои шапки от радости, а бояре и купцы начали наперебой кланяться и благодарить Вещего за его милость.

– Не ошиблись мы, княже, когда обратились к русам за помощью, - громко и одобрительно заговорили они. – Возвысил ты наш город так, как мы мечтать об этом не могли.

– Да, будет Киев матерью городов русских, и накажу, чтобы все русские города почитали Киев, как почитают дети мать, давшую им жизнь, - подтвердил свои слова Олег.

Его решение вызвало недоумение у молодого князя Игоря. Племянник Вещего Олега хотел сделать столицей Руси родную Ладогу, но, привыкнув во всем слушаться мудрого брата своей матери, он воздержался от открытого проявления недовольства и заговорил о назначении Киева стольным градом лишь тогда, когда они остались наедине в княжеских палатах.

– Игорь, я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться в верности моих решений?- Олег пристально посмотрел на племянника, словно желал проникнуть в самую глубину его души.

– Нет, вуй, ты всегда и во всем совершал верные поступки, - был вынужден признать Игорь. – Но я хочу понять - почему Киев? Это чужой для нас город, окруженный многочисленными врагами, тогда как Север – это наша родина и наша крепость, откуда мы черпаем силы.

– Игорь, ты чуешь, какая мощь исходит от здешних мест? – ответил Вещий Олег племяннику вопросом на вопрос. – Я вот вижу, как бодры, веселы и предприимчивы поселяне Киева; жизненная сила переполняет их как полноводная река. Все это неспроста. Киевские места особые, связанные с Небесной Сваргой, это цветущий земной Ирий, заповедная земля наших племен. Не из пустой прихоти я делаю этот город стольным градом. Киев и его земли есть невидимый светильник, в огне которого рождаются благоприятные перемены в жизни нашего края.

– Вуй, откуда ты знаешь сие? – ошеломленно спросил Игорь. – Неужто правду говорят люди, и ты можешь посещать Верхний Мир – Небесную Сваргу и говорить с нашими богами?

– Такое мне действительно порой доступно, - утвердительно кивнул головой Олег. – И было мне видение этим утром, явилась ко мне сама Лыбедь – киевская служительница Матери Сва, и открыла мне все, что происходило ранее с нашим народом , и что будет происходить с ним на много лет вперед.

Он подвел Игоря к обширному двустворчатому окну, украшенному изображением птиц и, показывая на лежащий внизу Киев, спросил его: - Как, княже, Киев большой город?

У Игоря дух захватило от открывшегося ему вида лежащего на берегу Днепра большого города, и он восхищенно сказал, согласно кивая головой:

Ох, большой, даже больше Великого Новгорода.

– Придет время и из этого окна не будет видно леса. Все, куда не бросишь взгляд, будет стольным градом, - пообещал ему Олег.

– Не может быть, - не поверил юный сын Рюрика, с детства привыкший к тому, что огромный лес всегда нависал над человеческими поселениями, угрожая вновь занять отвоеванные у него людьми земли.