Довольные представлением мы разъехались по своим домам, предварительно договорившись о том, чтобы снова посетить оперный театр при удобном случае. Но впечатления прошедшего вечера не отпускали меня и, когда я на следующий день нанесла ответный визит Фанни, то задала ей следующий вопрос:

– Фанни, ответь мне, пожалуйста, не обидела ли я ненароком твоего кузена Николаса Эндервилля? Он был со мной так неприветлив, что я начинаю думать о своей невольной оплошности по отношению к нему.

Лицо Фанни тут же приняло несчастный вид, до того ей было неудобно признаться мне в чем причина отвратительного поведения ее дальнего родственника.

– Боюсь, Эмма, что в пережитых тобою неприятных минутах виновата я, - тихо ответила она мне.

– Ты?!! – искренне изумилась я. – Бог мой, Фанни, причем тут ты?

– Видишь ли я ненароком сказала при Николасе, что жалею о том, что родители не оставили не оставили тебе хорошего состояния в наследство и ты вынуждена во всем зависеть от твоего дяди-коммерсанта. А Николас проявляет интерес только к богатым наследницам. Его выгнали из армии после какого-то скандала, и поправить свои финансовые дела он может только с помощью выгодной женитьбы, - явно смущаясь, объяснила положение дел Фанни.

С моей души словно камень свалился, когда выяснилось, что мне не в чем себя упрекнуть.

– Фанни, ты совершенно правильно сделала, сказав, что я являюсь приживалкой в доме моего дяди, - ласково сказала я подруге. – Гораздо хуже было бы, если такой меркантильный человек как Николас Эндервилль, начал за мною ухаживать, предполагая у меня богатое приданное. А так ты вовремя избавила нас от неприятного недоразумения.

– Тогда я рада, что сообщила правду Николасу, - облегченно перевела свой дух моя подруга. – Я заметила, что он не понравился тебе также, как ты не понравилась ему.

– В моей неприязни свою роль сыграло еще разочарование. Я надеялась увидеть вместо Николаса Дориана, - опустив глаза и застенчиво комкая платочек, призналась я Фанни. Полуоткрыть свои настоящие чувства к баронету Эндервиллю оказалось для меня сложнее, чем говорить о его нелюбезном кузене.

– К сожалению, Дориана отвлекли дела, - вздохнула Фанни. – Но он пообещал, что в следующее воскресенье обязательно у нас будет… О, какая я забывчивая, Эмма! – вдруг хлопнула она себя по лбу. – Самое важное тебе не сказала – мои родители устраивают в это воскресенье первый бал в мою честь и ты в числе первых приглашенных!

– Я рада! – в восторге захлопала я в ладоши, действительно радуясь за Фанни, в честь которой съедутся все важные гости Лэндонов и тому, что наконец увижу Дориана Эндервилля, обещавшего своей маленькой кузине открыть в паре с нею бал.

– А я-то как рада, - рассмеялась в ответ Фанни и мы дружно обнялись.

Я и Фанни в тот момент чувствовали себя самыми счастливыми девушками на свете, несмотря на то, что за окном снова начался несносный дождь. Жизнь нам улыбалась, и исполнение заветных желаний казалось таким близким. Леди Амелия скоро присоединилась к нам в гостиной, и мы с нею оживленно обсудили, у каких известных столичнх модисток нам следует шить новые бальные платья, а также выбор украшений, приличестующих юным дебютанткам. Зная изысканный вкус матери Фанни, я была уверена, что на балу мы будем выглядеть безупречно, и с еще большим нетерпением начала ожидать званый танцевальный вечер в особняке Лэндонов.

» Глава 9

Модистки модного магазина одежды, принадлежавшего мадам Бертен потрудились на славу и в день бала наши новые платья доставили в дом Лэндонов точно в срок расторопные посыльные. Горничные помогли одеться в обновку мне и Фанни, и мы замерли, восхищенно разглядывая друг друга. Нам показалось, что еще никогда у нас не было столь нереально красивой одежды, делающей нас похожими на сказочных фей из некоей волшебной страны. Теперь взгляд в зеркало не разочаровывал меня, а радовал. Талантливые мастерицы с помощью особого кроя воздушных кружев, муслина и шелка умело подчеркнули все достоинства наших фигур, придали дополнительную элегантность и изящество облику. Особенно прекрасной выглядела Фанни. Кружевное платье, расшитое крохотными бриллиантами на белых атласных бантиках придавало ей вид настоящей принцессы; модная прическа с мелкими кудряшками в сочетании с фамильными драгоценностями Лэндонов делала ее самой очаровательной дебютанткой светского сезона. Я хоть и оказалась в тени ее красоты, но тоже выглядела достойно в элегантном светло-зеленом шелковом платье и с изящно уложенными в высокую прическу волосами. Дядя подарил мне на совершеннолетие прекрасную золотую парюру с жемчугом, которую доставили на его заказ из Франции. Небольшая диадема, ожерелье и серьги, выполненные в едином стиле, позволяли мне не краснеть даже среди самых богатых наследниц лондонских аристократов, чьи наряды стоили целого состояния. Но все же смутные сомнения в том, что я буду своей в кругу блестящих знакомых Лэндонов не оставили меня до конца, и мне мнилось, что я весь вечер просижу у стенки из-за отсутствия кавалеров. На этот раз все обстояло очень серьезно с признанием нас в светском кругу столицы, это были не домашние посиделки с ближайшими родственниками и знакомыми, куда часто допускали несовершеннолетних членов семьи. А вот Фанни была полностью уверена в себе и во мне.

– Эмма, ты так прелестна, что разобьешь не одно мужское сердце. Все будет хорошо! – подбадривающе сказала она мне в ответ на мою неуверенность. Мы рассмеялись от избытка радостных чувств, затем скрестили свои пальцы на удачу, как это делали в Лидброк-Гроув, когда нам предстоял особенно трудный экзамен. И, как только напольные часы в холле начали бить девять часов вечера, отправились навстречу своему будущему, которое, по уверению Фанни, должно представлять собою сплошное счастье с любимым мужем. Путь к нему должен был усыпан даже не розами с шипами, а благоухающими мягкими лепестками. А пока Фанни и я шли по красной ковровой дорожке, ведущей нас в блистательный мир лондонского света.

Когда мы подошли к заветным двустворчатым дверям, лакеи в парадных ливреях открыли их нам с двух сторон и на нас хлынул непривычно яркий поток света, исходяший от тысячи зажженных одновременно толстых свечей.

Бальная зала, полная народу, напоминала мне некоего великана, который раньше спал в полумраке и в тишине, а теперь с зажженными хрустальными люстрами и золотыми светильниками на стенах поднялся во весь рост, приветствуя гостей. На хорах оркестр играл веселую музыку, создающую приподнятое настроение и вызывающую желание пуститься в пляс. Этому званому вечеру предшествовали многочасовые тщательные приготовления, и успех был налицо. С наступлением темноты особняк Лэндонов со стороны парадного фасада оказался полностью освещен. Просторная веранда превратилась в оранжерею: ее украсили новыми решетками для вьющихся растений, подогрели и наполнили оранжерейными цветами по баснословной цене. Весь дом был так причудливо оформлен, что невозможно было определить, куда же вы попали. Фойе казалось мне раем, лестница с мраморными статуями античных богинь – страною фей, коридоры – гротами, утопающими в папоротниках… Бал проходил на первом и втором этажах, сам же дом казался бескрайним. Лорд Лэндон и леди Амелия на правах хозяев приветствовали своих знакомых возле парадной лестницы, а они все прибывали и прибывали. Балы в особняке Лэндонов, поставленные на широкую ногу, были чрезвычайно популярны среди столичной знати. Никто из гостей, как я впоследствии узнала, не отказался вновь испытать гостеприимное радушие родителей Фанни, и именно здесь приглашенные родственники и знакомые Лэндонов чувствовали себя особенно уютно и легко.