Шрифт:
Здесь темно и приглушены звуки. После яркого зала я слепну в темноте. И жадный рот Яна — единственный ориентир. Я забрасываю руки ему на шею, чтобы не потеряться во тьме.
Я думала, мы будем целоваться.
Но пальцы Яна сразу скользят по бедру вверх. Меня разбивает дрожь, когда он спокойно, минуя трусики, проникает в меня. Словно проверяет. Трогает. И отпускает, словно только что ничего не произошло.
— Идем, — он берет меня за руку, сплетает пальцы с моими и ведет в приват.
Глава 3
Я настолько теряюсь в ощущениях, что безропотно следую за ним. Меня обескураживает его решительность, что может так сделать — попробовать меня пальцем при втором поцелуе. И ему за это ничего не будет. Ни пощечины, ни возмущения. Потому что это было ошеломительно потрясающе.
Со мной так поступили впервые. И я отчетливо понимаю, что Яну Горскому — так можно. Ему можно все. И эти несколько секунд за портьерой дали понять, что вечер закончится сексом. Тогда, когда он решит, и таким, как он решит.
Я всерьез хотела избежать интима… Наивная девочка!
Яну Горскому не говорят нет.
— Держи моя сладкая, — он предлагает бокал вина.
Отпиваю.
Потрясающе терпкий, сильный вкус, чем-то отдаленно напоминающий гранат… Или кровь? Щеки заливает румянец, я смотрю вниз, пока откровенный взгляд Яна скользит по моему лицу и губам. Он хочет знать мои ощущения. Хочет увидеть глаза.
Но я упрямо рассматриваю пряжку его ремня, боясь взгляд поднять.
Он и так уже все понял. В тот момент, когда за портьерой показал, что я его девочка и попробуй сказать «нет».
Ян Горский знает, что я покорилась.
— Как ощущения?
Понятия не имею, о чем он. Но кажется, что он об этом… И заливаюсь краской еще сильней. Потрясающие ощущения. Внизу живота пылает пожар. У меня еще не было, чтобы с одного раза меня завело вот так… И мне кажется, он знает, что я теку от возбуждения, один раз ощутив его палец внутри. Мне хватило, да.
— Хорошо, — бормочу я.
Как он может держаться так непринужденно после этого? Я от смущения не знаю, куда глаза деть. От стыда за свое поведение — тоже.
Внизу живота собирается тяжелый ком из возбуждения и страха. И только Ян Горский может меня от него избавить.
Он подходит ближе. Я смотрю ему в грудь, ощущаю дыхание на ухе, словно он хочет что-то сказать.
— Оставлю тебя ненадолго, — шепчет он.
Я плюхаюсь на кожаный диванчик, когда он выходит. Тогда я не знала, что за нами притащилась охрана и он вышел дать распоряжения. Ян собирался трахнуть меня. Ему нужно дать инструкции и отдать телефон.
Оленёнок в западне.
Однажды он признался, что тот момент влюбился в меня: такой беззащитной и соблазнительной я выглядела.
Я дышу, пью вино и ощущаю, что больше всего я хочу, чтобы Ян скорее вернулся и разложил меня на диване. Пусть я бы извивалась под ним, царапала спину и стонала, даже без поцелуев, лишь бы скорее унять огонь, который он разжег во мне тем движением.
— Успокойся, не надо так, ты же не шлюха, Вера, — шепчу я себе. — Не шлюха.
Я решительно себя не узнаю. Он словно подсыпал мне что-то, но я загорелась до того, как выпила.
Ян возвращается.
На мгновение ловлю его взгляд: жесткий и нахальный, горячий. Он хочет меня и идет трахнуть. Я не скажу ему «нет». В моих глазах он видит покорность, отчаяние, страстное желание и неспособность сопротивляться. Видит мою слабость.
— Встань, — положив руку на затылок, он поднимает меня. Запрокидывает голову поцелуем. — Хочешь меня?
Я дышу, рассматривая влажные губы Яна.
Он не требует ответа.
Рука скрывается под подолом, и он делает то же самое, что за портьерой. Я издаю стон, когда его палец проникает внутрь. Он чертов дьявол! Ему очень трудно сопротивляться! Я закусываю пиджак на плече, чтобы подавить этот стыдный стон желания. Чуть приседаю, скрещивая ноги — я хочу его до безумия, но мне нужно, чтобы он убрал руку!
Ян меня не слышит.
Он срывает последние барьеры, за волосы запрокидывая мне голову. Смотрит в глаза, но я закрываю их, дыша открытым ртом. Я максимально открыта. Я полностью его. Делай со мной, что хочешь, Ян, даже если я буду говорить нет, ты все равно сделаешь это, а я все равно буду хотеть тебя…
В тот момент мне напрочь отшибает мозги. Я забываю зачем я в «Небесах» и о том, что может что-то случиться. Меня послали для чего-то. Но когда Ян Горский так смотрит, я могу только стонать…