Шрифт:
– Я… я в прошлое заглядывать могу, – Брунгильда потерла раскрытой ладонью щеку. – Правда… какой в том толк?
– Может, и никакого. Но… если посмотреть? Понять, с чего все началось? – Ари даже подпрыгнула. – А то ведь нам рассказывают, рассказывают, но точно не все!
– Определенно, – кивнула Мудрослава. – Все никому не расскажут, тем более что мы самим тут лишь гости.
– Именно. А матушка моя говорила, что проблему надо решать от момента её возникновения! А стало быть… мы должны найти!
– Проблему? – не выдержала Летти.
– Нет, тот момент с которого началось.
Мудрослава поморщилась.
– Я видела уже… то есть, она мне рассказала. Та женщина. Или не женщина? Тоже демоница… в общем, вы поняли.
– Поняли. Но это тоже не начало! Надо… что тебе надо?
– Понятия не имею, – Брунгильда развела руками. – Надо сперва Никаса потрясти. Он ведь это все придумал. Стало быть, должен знать. Он там свечи какие-то ставил и…
– Нет, – Ари тряхнула головой и парик, до того сбившийся набок, свалился. – Это лишнее… наш дар, я так думаю, он сам по себе. Ему не нужны ни свечи, ни…
Её прервал горестный вскрик.
И Ари толкнула дверь.
– Что, опять все умерли? – спросила она, забираясь в кровать к степнячке. А та, прикусив губу, лишь кивнула.
Летиция погладила её по руке. Девочку было жаль. Она выглядела такой хрупкой, такой несчастной, такой… растерянной.
– Ничего… это… это лишь видение. Может, еще и не сбудется.
Брунгильда подала остывший чай.
– Я… я видела… как мы все уезжаем… и тьма вырывается… они её выпускают.
– Они – это кто?
– Повелитель Тьмы… и его демоница, – Теттенике прижала ладони к щекам, отчего круглое лицо её немного смялось. Но не стало менее красивым. Хотя больше эта красота Летицию не раздражала. – Он… он стал совсем-совсем темным. И безумным. А она тоже…
– А сердце? – уточнила на всякий случай Брунгильда. – Кому она вырвала?
– Не ему, – Теттенике убрала руки и вздохнула. – Надо смотреть еще… там много дорог. Очень много.
Она горестно вздохнула и поглядела.
– Вы идите… я… я посмотрю. Если увижу что, тогда… скажу. А у вас ведь еще дела, да?
Ари покусала губы.
– Я останусь с тобой, – сказала она, наконец. – От моего дара пока толку все одно нет. Тут или живые, или уже поднятые. А приглядывать за тобой надо. Вдруг да помощь нужна будет.
– Я… – Мудрослава поднялась. – Мне надо сестру отыскать, пока она ничего не натворила. И вернусь. Попробую опять… может, получится с драконом… и поговорить. Вдруг да подскажет чего?
– Дракон?
– Демоница. Та, что в городе… вдруг выйдет договориться с нею?
– Кому сердце вырвать? – не удержалась Летиция и почувствовала вдруг обиду. Все-то при деле. А она? Что она может? И её дар? Какой смысл видеть смерть, если… если вокруг все умерли и давно.
– И это тоже. Но мало ли… – виросска не разозлилась, но улыбнулась так мягко, что стало стыдно за свои мысли. – Если есть способность, то надо использовать.
Летиция Ладхемская подавила вздох.
Способность была.
Но использовать… хотя…
– Погоди, – она прищурилась. – Ты, кажется, упоминала, что демоница кого-то там убила…
В конце концов, почему бы и вправду не начать с того, что она умеет?
– А я все же поговорю с этим вот… Никасом, – выдавила Брунгильда.
Глава 35О том, что и принцессы испытывают страх
«И выбирая девицу, след первым делом не на фигуру её глядеть и не на благообразие черт лица, но обратить внимание на глаза её. У годной девицы глаза ясны и чисты, взор же скромен, но самую малость лукав, что свидетельствует о легкости нрава. Всенепременно следует заглянуть в рот, убеждаясь, что зубы у ней присутствуют все, и что они ровны, белы. Иные торговцы, спеша продать негодный товар, натирают зубы девиц особым порошком для блеску и белизны, а то и вовсе красят. Оттого след проявлять особую внимательность. Десны здоровых девиц будут нежно-розового цвета, без пятен и язв»
«Наставления молодому евнуху»
Братца Мудрослава Виросская отыскала в покойницкой. Нет, может, эта комната, просторная и светлая, чистая донельзя, служила в иных целях, но второй покойник, вернее покойница, на столе говорили об обратном.
Братец пристроился на подоконнике, забравшись на него с ногами. И ногами этими упирался в откос окна, глядя куда-то вниз. Вид у него был задумчивый, оттого и не заметил он, как рубаха с сарафаном задрались, выставивши волосатые ноги и даже коленки. Левую братец и почесывал.