– Боюсь, не получится, – пробормотал Купер. – Дела не отпускают меня из Чарльстона. – Это была еще одна ложь, но теперь уже себе на благо.

– Очень жаль. На чем я остановился, черт побери?

– Вы говорили о своей сестре и Изабель.

– Ах да. Из них двоих меня больше беспокоит Вирджилия. С тех пор как она приехала домой, она уже получила два отвратительных анонимных письма. А на днях кто-то в деревне бросил в нее ком грязи. Что же будет, если она и дальше продолжит высказывать свои дикие идеи? Думаю, вечером она к нам присоединится. Так что я посчитал нужным вас предупредить.

Купер скрестил вытянутые ноги и улыбнулся:

– Я очень ценю вашу заботу, но ее общество меня нисколько не смущает.

– Надеюсь, хотя и не уверен.

Стэнли Хазард, на взгляд Купера, ничуть не изменился и остался все таким же чванливым, как и прежде. Он то и дело вставлял в разговор фамилии пенсильванских политиков, причем каждую произносил так, словно заранее ждал от Купера каких-то непомерных восторгов.

Изабель оказалась настоящей мегерой. В музыкальную гостиную она пришла вместе с сыновьями. Они вертелись у нее на коленях и пытались перекричать друг друга. Констанция предложила взять одного из мальчиков, но Изабель не позволила – слишком резко, как показалось Куперу. Женщины явно не ладили между собой. Наконец Стэнли предложил жене увести шумных близнецов из комнаты. Все вздохнули с облегчением.

Билли взволнованно говорил о предстоящих каникулах в Ньюпорте. Его обучение в пансионе закончилось, и теперь он продолжал заниматься дома, время от времени наведываясь в Филадельфию, чтобы получить наставления от учителей. В мальчике безошибочно угадывался Хазард, хотя на Джорджа он был совсем не похож. Волосы у него были темнее, чем у брата, а глаза – не такими светлыми. Улыбчивое лицо и мужественный подбородок придавали ему вид надежного и заслуживающего доверия человека, а крепкая коренастая фигура говорила о недюжинной силе.

Появилась Вирджилия. Здороваясь с Купером, она крепко сжала его руку и встряхнула ее – совсем по-мужски. Купер заметил, как нахмурилась ее мать. После нескольких пустых светских фраз девушка уселась рядом с гостем и принялась ему надоедать.

– Мистер Мэйн, как в вашей части Юга восприняли предложения сенатора Клея?

Осторожнее, сказал себе Купер, заметив ее горящий взгляд, она нарочно тебя дразнит. Такие салонные политические беседы ничего, кроме чувства неловкости, не рождают, и рассчитывать на какие-либо соглашения здесь просто глупо.

– Примерно так, как вы и ожидали бы, мисс Хазард, – ответил он с вежливой улыбкой. – Большинство жителей Южной Каролины возражают против компромисса с…

– Как и я, – перебила его Вирджилия.

Мод пробормотала что-то неодобрительное. Купер не сомневался, что Вирджилия слышала замечание матери, но пропустила его мимо ушей, продолжив как ни в чем не бывало:

– В том, что касается человеческой свободы, нет места компромиссам или переговорам. Уэбстера и Клея, да и всю их банду, следует просто линчевать.

Улыбка застыла на лице Купера.

– Думаю, Джон Кэлхун отреагировал на предложения этих джентльменов похожим образом, – сказал он, – разве что не так жестоко, вот только наверняка не по той причине, о которой вы упомянули.

– Тогда я в виде исключения соглашусь с покойным мистером Кэлхуном. Во всех остальных отношениях он был предателем.

Джордж, который держал в руках горящую спичку, даже уронил ее на ковер от неожиданности.

– Бог мой, Вирджилия! – воскликнул он. – Что ты такое говоришь?

Мод бросилась вперед, чтобы наступить на спичку и погасить ее.

– Джордж, посмотри, что ты наделал!

Стэнли хмыкнул и скрестил руки на груди:

– Язык Вирджилии – враг ее.

– Предатель? – повторил Купер. – Вы наверняка сказали это не всерьез, мисс Хазард.

– Для человека, который выступает за отделение ради того, чтобы защитить рабство, другого слова просто не существует. – Вирджилия наклонилась вперед, прижимая к коленям сжатые кулаки. – Точно так же, как нет другого слова для рабовладельца, кроме слова «сутенер».

Все мгновенно замолчали, и воцарилась такая тишина, что стал слышен плач близнецов в глубине дома.

– Если бы я не верил, что вы сказали это необдуманно, – тихо проговорил Купер, – я счел бы это оскорблением всей моей семьи. Я не стану отрицать того, что Мэйны владеют рабами, но они управляют плантацией, а не борделем. – Он перевел дыхание и повернулся к Мод. – Простите, миссис Хазард. Мне не стоило выражаться так вульгарно.

Незачем было добавлять, что им руководил гнев. Это и так было очевидно.