В конце Джордж немного написал о выборах президента. На Севере довольно многие уже обвиняли Франклина Пирса в слабохарактерности. А из всех имен, упоминаемых в связи с кабинетом министров, на первом месте стояло имя сенатора Джефферсона Дэвиса.

Тот самый Дэвис из полка «Винтовки Миссисипи», с легкой улыбкой вспомнил Орри. Полковник Дэвис и его ополченцы в красных рубашках показали отчаянную храбрость в сражении у асьенды Буэна-Виста. Если он станет военным министром, то у Академии появится настоящий друг в Вашинг…

Какой-то грохот внизу заставил его стремительно вскочить с кровати. Но не успел он дойти до двери, как вдруг колени пронзила сильнейшая боль. Проклятье, да он просто разваливается на части. Возраст и постоянная сырость равнинной зимы делали свое дело.

– Орри? Что там за шум? – крикнула из своей комнаты мать.

– Как раз иду выяснять. Уверен, ничего страшного. Возвращайся в постель.

Он хотел сказать это мягче, но от сковавшего его страха голос прозвучал довольно грубо. Внизу он увидел слуг со свечами в руках и, держась за перила, быстро спустился по ступеням. От напряжения боль в суставах усилилась.

– Дайте пройти, – сказал он.

Рабы расступились. Следом за Орри по лестнице уже бежал кузен Чарльз. Орри распахнул дверь библиотеки.

Первым, что он увидел на натертом до блеска полу, была большая лужа виски, в ней лежали осколки разбитого стакана. Шум, который он слышал сверху, был вызван упавшим креслом отца.

Орри бросился вперед. Он был настолько потрясен, что еще не мог по-настоящему почувствовать пришедшей к ним беды. Тиллет лежал на боку в напряженной позе. Глаза и рот были открыты, как будто его что-то сильно удивило.

Удар, догадался Орри.

– Папа? Ты меня слышишь?

Он не знал, зачем спрашивает это. Наверное, просто не мог поверить, решил он позже. Ведь уже тогда, услышав наверху встревоженный голос матери, он понимал, что разговаривает с мертвым человеком.

Похоронили Тиллета второго января на маленьком кладбище плантации. Большая толпа рабов наблюдала за церемонией из-за черной кованой ограды. Во время молитвы, перед тем как гроб опустили в могилу, заморосил дождь. Эштон стояла по другую сторону могилы, рядом с Хантуном, вопреки традиции, требовавшей, чтобы все члены семьи провожали усопшего вместе. Гроб осторожно опустили в землю.

Кларисса не плакала, просто смотрела перед собой остановившимся взглядом. Она не заплакала ни разу с ночи смерти Тиллета. После похорон Орри заговорил с ней. Она вела себя так, словно ничего не слышала. Он еще раз спросил, как она себя чувствует. Кларисса пробормотала что-то неразборчивое, лицо ее по-прежнему оставалось бесстрастным. Орри не мог припомнить более грустного дня в Монт-Роял.

После того как семья вышла с кладбища, к свежей могиле осторожно проскользнули рабы и тоже отдали дань уважения умершему: кто-то тихо читал слова молитвы, кто-то бормотал псалом, кто-то просто молча склонил голову. Купер шел следом за братом. Поведение негров удивило его, он никак не ожидал, что рабы могут испытывать добрые чувства к своему хозяину. Хотя, подумал он, в поведении людей очень часто нет никакой логики и никакого смысла. И не важно, какого цвета у них кожа.

Юдифь и Бретт шли рядом с Клариссой. Купер с нежностью посмотрел на жену. В середине декабря она подарила ему дочку, Мари-Луизу. Малышка была сейчас в доме, под присмотром горничных.

Глядя на сгорбленные плечи брата и его унылое лицо, Купер попытался как-то отвлечь его от горестных мыслей.

– Перед отъездом из Чарльстона я слышал кое-какие новости о Дэвисе, – сказал он.

– И какие же?

– Ты ведь знаешь, что в прошлом месяце он отказался договариваться с Пирсом в Вашингтоне…

– Знаю.

– Говорят, он уступил. И может все-таки поехать на инаугурацию. Для Юга будет очень хорошо, если он войдет в правительство. Он честный человек. И здравомыслящий к тому же – в большинстве случаев.

Орри пожал плечами:

– От его присутствия там ничего особо не изменится.

– Неправда. Я верю, что один человек может сделать очень много. Если ты считаешь иначе, зачем тогда все это?

– Вашингтон сейчас похож на огромный сумасшедший дом, – словно не слыша его, продолжал Орри. – И самые опасные безумцы как раз те, кого американцы избрали в конгресс, чтобы выражать интересы народа. Я даже представить не могу людей, которые заслуживали бы меньшего уважения. Разве что только власти нашего штата.

– Если тебе так не нравится то, что происходит в Южной Каролине, измени это. Баллотируйся на выборах и сам поезжай в Колумбию.

Орри даже остановился и посмотрел на брата, чтобы понять, не ослышался ли он.

– Ты советуешь мне заняться политикой?

– А почему нет? Уэйд Хэмптон же занялся.

Этот богатый и уважаемый плантатор действительно был только что избран в законодательный орган штата.

– У тебя есть для этого и время, и деньги, – продолжал Купер. – Твое имя наверняка привлечет людей. Ты ни с кем не ссоришься. Вы с Хэмптоном во многом похожи. Ты мог бы стать еще одним голосом разума и умеренности в этом хоре бессмысленной болтовни в столице. Таких, как ты, мало.