– Только не привыкайте из-за таких, как она, рисковать своей шкурой. Она злая и испорченная, она недостойна даже подол вашей юбки целовать!

Мадлен устало улыбнулась. Тетушка Белле ушла в дом, закрыв за собой дверь. При виде повитухи Эштон застонала еще громче.

– Нэнси, – крикнула старуха, – возьми-ка вон ту бутыль с кукурузной водкой и влей ей в глотку немного! А вы, мисси, заткнитесь и лежите смирно, или живо отправитесь отсюда рожать своего ублюдка, хотите вы этого или нет.

Стоны Эштон смолкли. Мадлен снова села в кресло во дворе и попыталась расслабиться, но не смогла. Перед глазами у нее все время стояло лицо Уотта Смита, полное подозрений.

Когда на следующий день они ехали к перекрестку, Эштон несколько раз теряла сознание. У Мадлен появилось такое чувство, будто девушка притворяется, считая, что необходимо изображать именно такое состояние. Пете встретил их с двуколкой. Они усадили в нее Эштон и поехали домой. На прощание Эштон все-таки вспомнила, что следует улыбнуться и произнести хотя бы несколько слов благодарности.

После вчерашнего ненастья дорога была устлана сломанными ветками и сорванными пальмовыми листьями. Когда они подъехали к Резолюту, оказалось, что здесь ветер тоже поработал на славу. Нужно будет послать людей, чтобы все убрали, подумала Мадлен. Но не сегодня. Завтра будет много вре…

– Мисс Мадлен!

Настойчивый шепот вырвал Мадлен из задумчивости. Она вскинула голову и увидела Джастина, стремительно выходившего из дому. Лицо у него было мрачнее тучи.

– Слышал, вы искали Чарльстон возле болот, – прорычал он. – Вы что, забыли, где он находится?

Ее охватили паника и растерянность. Наверное, Уотт Смит сразу направился в Резолют, чтобы сообщить об их встрече на проселочной дороге, где уважаемой белой женщине делать нечего. Впрочем, Мадлен еще тогда не сомневалась, что он именно так и поступит.

– Джастин… – Она замолчала, усталость и испуг были столь велики, что у нее просто не осталось сил выдумывать какую-то ложь.

Нэнси и Пете испуганно переглянулись. Джастин подошел к карете, схватил Мадлен за руку и выволок ее наружу. Она не сопротивлялась и, посмотрев на мужа, с изумлением увидела, что он улыбается. Джастин явно наслаждался ее смущением.

– Где ты была? – Он с силой дернул ее руку, причинив ей боль. – Подбирала мне рога?

– Джастин, бога ради, ты не должен говорить такого перед… о!

Слезы хлынули из ее глаз, когда он снова дернул ее руку, еще сильнее.

– Ты распутничала за моей спиной? – спросил он, подойдя к ней вплотную. – Ну ничего, мы это скоро выясним. – И потащил ее к дому.

– Еще раз спрашиваю! Где ты была?

– Не надо так, Джастин! Я тебе не изменяла, если ты об этом. И никогда не изменяла. Со дня нашей свадьбы я была верна своим клятвам.

Говоря это, она медленно отступала назад, а Джастин шел за ней, уверенно ступая по ковру спальни заляпанными конским навозом сапогами. На его пути оказался небольшой столик с вазой. Джастин схватил его и швырнул через плечо. Столик сломался, ваза разлетелась вдребезги.

– Так где ты была?

– Я ездила по… личному делу. Женскому. – От охватившего ее ужаса Мадлен просто не знала, что еще сказать.

– Мне нужен ответ получше. – Он снова схватил жену за запястье. – Правдивый ответ.

– Отпусти меня, ты делаешь мне больно! Перестань, или я закричу на весь дом!

Джастин вдруг развеселился.

– Ну давай, кричи, – сказал он, отпустив ее руку и сделав шаг назад. – Никто и внимания не обратит, разве что та черная шлюха, с которой ты так сдружилась. Ничего, я ею займусь, будь уверена.

При этих словах Мадлен охватил еще больший ужас. Она знала, что при всем своем страхе перед мужем сама сможет противостоять его допросу почти до бесконечности, но если он примется за бедняжку Нэнси…

– Не стоит так волноваться, дорогая, – ласково произнес Джастин. – Я не собираюсь наказывать тебя физически, это испортило бы твою внешность. Кроме того, ты ведь леди или, во всяком случае, считаешься таковой. Порки и прочие методы воспитания – это для ниггеров. Сегодня вечером я испытаю их на твоей девке. И на ее дружке заодно. А пока буду вежливо задавать тебе все тот же вопрос и ждать ответа.

Мадлен, как ни сдерживалась, заплакала. Она презирала себя за собственную слабость, но ничего не могла сделать. Чудовищное напряжение, усталость и страх сломили ее.